Юрий Герт - Приговор

— А что дальше было? Дальше ничего не было,— проговорил Виктор с вызовом.— Мы с Харей... с Харитоновым то есть... проводили Николаева до троллейбуса, но дороге встретили Шлыкова — на перекрестке Московской и Дарвина, с ним постояли немного. Потом на троллейбусной остановке увидели Пантюхина из тринадцатой школы, подошли к нему. Это было между девятью и десятью, скорее всего так без двадцати, без пятнадцати десять. Потом Харя от меня откололся, ему тоже надо было на троллейбусе ехать, только в другую сторону. А я по дороге домой еще к Галине Рыбальченко заглянул, за новым задачником по химии, А дома сел телевизор посмотреть, какая-то эстрада была, конкурс молодежных ВИА. Вообще-то намечалась другая передача, да сорвалась, вот и запустили старый ролик на замену...

— Это все, что вы можете рассказать?

— Пока все.

И снова, уже ничем не сдерживаемая, по залу прокатилась волна возмущения. «Какое безобразие!» — слышалось отовсюду.— «И это органы правосудия!..» — «Ни за что, ни про что хватать ребят, школьников, заставлять признаться!» —«Просто не-слы-ханно!— выделялся мужским тембром голос Людмилы Георгиевны.— До чего мы докатились! Но за это кое-кому еще придется ответить!»

Здесь не было Чижова, который вел следствие, и само собой получалось, что общее негодование адресовалось тем, кто сидел за судейским столом. И не столько, понятно, Катушкиной, которая растерянно съежилась, втянула голову в плечи, или Саркисову, чье и без того смуглое лицо еще более посмуглело от волнения,— все смотрели на Курдакова.

Он трижды принимался стучать по столу, чтобы унять шум.

— Переходим к допросу обвиняемого,— продолжал он, добившись наконец тишины.— У кого есть вопросы? — обратился он к народным заседателям.

Федоров с облегчением и надеждой ловил раздраженные возгласы у себя за спиной. Ему было жарко от стыда. Эти люди были так чисты в своей жажде справедливости, так в нее верили, так хотели ее отстоять!.. Они не допускали, что Виктор может быть причастен к преступлению. Как же сам он мог так злобно, так гадко думать о собственном сыне?..

Татьяна беззвучно плакала, слезинки бежали по ее исхудавшим щекам. Харитонова громко хлюпала носом, приговаривая: «Детей-то, детишек за что?..» Николаев придвинулся к Федорову и подмигнул:

— Когда преступника не находят, его выдумывают... А? Неплохо сказано?

Курдаков, соблюдая форму, обратился к народным заседателям, но дальше допрос повел сам.

— Между тем, что вы показывали на предварительном следствии, и тем, что рассказали суду теперь, существует большое расхождение. Вы полностью отдаете себе в нем отчет?

— Да, отдаю.

— И полностью отказываетесь от того, что в сквере перед филармонией около половины десятого вечера третьего марта встретили Стрепетова, вступили с ним в драку и нанесли ему тяжелые ранения?

—Да, полностью отказываюсь.

Виктор отвечал нетерпеливо, едва дожидаясь конца вопроса.

— Встречались ли вы когда-нибудь со Стрепетовым раньше?

— Нет, не встречался. Увидел его впервые только на фотографии, которую мне показали в милиции.

— Встретился ли вам третьего марта в сквере перед филармонией свидетель Савушкин, показания которого фигурируют в вашем деле?

— Нет, не встретился.

Курдаков перевернул несколько листов в раскрытой перед ним папке.

— С какого и по какое время вы пробыли в сквере?

— Примерно с половины седьмого и до половины десятого, может быть, до девяти. Точнее сказать не могу.

— Кого вы встретили там за это время?

— В самом конце к нам подошли трое «крафтов», о них я уже говорил.

— Что такое — «крафты»?

Виктор помедлил, прежде чем ответить.

— Это примерно то же, что и «панки».

— Почему вы называете их «крафтами»?

— Это не я, это они себя так называют. «Крафт» на немецком — «сила».

— С какой же целью они к вам подошли?

— Им не нравилось, что мы сидим в сквере.

— И что же?

— Они предложили нам уйти.— Виктор переступил с ноги на ногу.— При этом они употребили не вполне парламентские выражения.

— Вы что же, были во враждебных отношениях с ними?

— Нет, просто они считали, что сквер — это их территория.

— Что же произошло дальше?

Виктор пожал плечами:

— Понятно — что.

— На следствии вы ничего не сказали о встрече с ними. Почему?

— Мы знали, что нам все равно не поверят.

— Чему не поверят?

— Что когда мы с ними... Когда мы с ними разговаривали, у меня случайно выпала расческа.