Ильдар Абузяров - Агробление по-олбански

Разворачивали карту, которая, казалось, тоже была от моря до моря. Двигая пальцем по карте, Петр залез сначала на капот машины, а потом и на кабину. Стал ползать: шина, резина, кузов, кабина, бип!

– Что это? – спросил Порошкански.

– Это БиГ!

– Сам вижу, что Биг, не дурак, английский изучал по Радио «Свобода».

– БиГ – это Босния и Герцеговина.

– Аа, – выдохнул Давид.

– Это дача Большой Женщины. Туда-то мы и поедем ее искать.

– Что такое дача?

– Это такая деревня для горожан. Раньше это было частным сельским подворьем, но Большая Женщина сделала из нее летний домик для отдыха. В результате вспыхнул спор с аборигенами и война за землю и образ жизни. Смотри, что здесь на карте. Нови-Сад, Ябланица Травник-палисадник, Баня-Лука, Сараево. Гараждане (Читай гараж) и Зворник. Даже Подграб есть. Это же гигантский приусадебный участок и хозяйственные постройки Большой Женщины. И тут же всякая утварь. Яйце, Дрвар, а дальше Горни-Вакуф, Вропле, Дубровник, Мостар и Синь, а с другой стороны Пале и Чайниче. Что значит мост, дубрава, море и поле чайной полыни.

– Понятно. А может Пале – это палево?

– Нет. Натуральная дача. К тому же самые тяжелые бои за влияние на Балканах между католиками, православными и правоверными были в Боснии. Здесь же началась и Первая мировая война.

– Запомни, Давид, Балканы – это ворота мира. Это пороховая бочка планеты.

В Боснии в первую очередь решили съездить в сербский Требинице. Дорога катилась среди глухих лесов. В такую погоду немудрено сбиться с пути. Тем более если тебя подгоняет бибиканьем сзади накатывающий микроавтобус.

Однако с пути сбился молодой лось. Выскочил прямо с дороги под колеса авто. Еще секунду, и он растоптал бы нашего жука своими копытами. Но Петр резко нажал на тормоз, а обгонявший его микроавтобус «Форд» не успел. И врезался со всего размаху в лося.

– Фу, пронесло! – вышел из машины Эфлисон.

Но тут из «Форда» вышли два бородатых мужика с карабинами и в камуфляжной форме.

– Неплохая добыча! – присели они над тушей лося.

– Да, – присоединились к нему еще трое, вышедшие из леса. У двоих из них были автоматы Калашникова. Судя по головным уборам четников, шайкочкам и нашивках на камуфляжах с надписью «За краля и отацбину» («За короля и Отечество») – они были сербы.

– Вы не бойтесь, мы всего лишь охотники, – отреагировали они четко на смущение Петра. – А сами откуда?

И тут Петр сразу вспомнил свое знание русского языка, потому что лето не совсем охотничий сезон. Тем более в заповеднике.

«О, рускиня!»

– Рус – вери гуд!

А один, закатив глаза, благоговеянно прошептал «брача», что означало «брат».

– Спасибо, спасибо, – смущенно отвечал Петр.

И тут же получал в ответ сплошное троекратное: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, брача». Вот они, братья-славяне, аж мурашки по коже!

Все бородатые мужчины норовили либо пожать Петру, Давиду и Эфлисону руки, либо приобнять, что поначалу очень смущало. А один даже, указывая на лося, почему-то сказал: «Добрий апетит!»

– Хвала, – поблагодарили в ответ хором Петр, Давид и Эфлисон.

Братья не были бы братьями, не пригласи они гостей к себе в лес – то бишь к землянике и землянке, или к блиндажу с черникой.

Эфлисон и Давид сидели на лавочке, ожидая, когда позовут к столу. Петр о чем-то общался с войником-партизаном. Затем он подошел к своим товарищам.

– Нас на ужин пригласил сам профессор!

– Командир, что ли? – переспросил Давид.

– Нет, профессор. Ни слова больше о командире. Поняли?

Командир, будь он новое воплощение Радко Младича или Радована Кораджича, и правда походил на профессора. Колоритный, энергоемкий, с бородой по пояс, он сидел во главе дубового стола. Петр и Ко тоже расположились за этим столом.

Сначала подавали обжаренные на гриле куски мяса. Баранина. Затем холодец. Ужасно жесткие лосиные ноги, которые невозможно было разгрызть голыми зубами.

– Вы хотя бы ее обожгли? – спросил Эфлисон, когда подали новую порцию.

– Кого? – спросил профессор.

– Лосиную ногу, ее сначала нужно было обжечь, прежде чем готовить холодец.

– Мы ее пулей обожгли! – разом зазубоскалили охотники.

– А что, это действительно так важно, отчего она умерла? – грозно зыркнул на своих профессор. – Вот от чего наша Сербия загибается – это важно. А все остальное ерунда, и здесь не до смеха!

Сделав затяжку из вересковой трубки, профессор принялся излагать суть своего партизанского учения.