Г. Котницкий: Закон благодарности

— Ну что ж, пойдем, брат! — скажет Петр Данилович, вставая. — Еще день прошел, а угольщика нет.

Надежда на то, что на транспорте с топливом прибудет новый начальник полярной станции, растаяла в один из последних августовских дней. Капитан транспорта, доставившего зимовщикам топливо, ничего даже не слыхал о сменщике Севрина. Да и немудрено: ведь угольщик ушел из порта до того, как туда прибыл пароход, на котором увезли внезапно заболевшего сменщика.

Петр Данилович, честно говоря, ожидал такого исхода и поэтому встретил его внешне спокойно. Отдал письмо капитану, в котором рассказывал жене, что случилось, ободрял ее, умолял набраться выдержки еще на одну зиму. Письма со своими первыми впечатлениями отправили с угольщиком и новые зимовщики. Теперь никакой почты не будет почти год. Вновь прибывшие не представляли еще, как он длинен!

— Будем, брат, готовиться к зиме, — сказал через несколько дней Петр Данилович Дику, потрепав его по загривку. Сказал и направился за дом, где стояли прислоненные к стене крепко привязанные к скобам старые нарты. Несколько тонн угля были перенесены поближе к домику, ссыпаны под навес, бочки с соляром и маслом уложены в штабель неподалеку от электростанции. Можно было подумать и о подготовке к охотничьему сезону.

Дик все мгновенно понял и побежал наводить порядок среди своих подчиненных. Чтобы тянуть нарту, собачья упряжка должна действовать согласованно. Конечно, Петр Данилович отберет нужных ему собак, будет заниматься с ними перед поездкой в тундру. Но ему, вожаку, тоже надо подготовить всех к этой работе.

Зима наступила внезапно. Еще вчера кругом была грязь, остров лежал посреди океана черной мокрой лепешкой, вокруг которой белело ожерелье ледяного припая. А утром все проснулись под завывание ветра. Косо, под острым углом к земле, пролетали снежинки.

С подветренной стороны за домом, складом и баней уже образовались продолговатые сугробы.

Севрин, первый выйдя из дома, чтобы проверить приборы, установленные на метеоплощадке, чуть не упал, наткнувшись на сгрудившихся под дверью собак.

Дик бросился к нему, сунулся холодным мокрым носом в ладонь, затем в полу его меховой шубы.

— Ну что, Дикарь, холода испугался? — провел ладонью по собачьей морде Петр Данилович. — А еще ветеран! Мне бы простительно было: только третью зиму здесь встречаю…

Севрин, когда был в хорошем расположении духа, называл Дика Дикарем, полагая, что эта его нерусская кличка — Дик — произошла от сокращения понятного и простого слова «дикарь». Дик давно привык к тому, что его то называют коротко и властно, словно хлестнув бичом, — и тогда надо собраться в комок, бежать, догонять кого-то, либо прекратить драку с собаками, либо покинуть теплую комнату, то вот так длинно — Дикарь. Правда, так его называл только Петр Данилович. И в этом удлинении обычной клички Дику чудилась ласка. Прикрыв на мгновение глаза, он вспоминал полузабытые картины своего детства: мать вылизывает ему шерстку своим теплым шершавым языком, а он урчит от удовольствия. И мать отвечает ему ласковым нутряным рыком, и рык этот чем-то напоминает вот это самое длинное слово — «дикарь».

Петр Данилович поплотнее запахнул шубу и направился на метеоплощадку. До нее было недалеко, всего только и требовалось, что пересечь ложбину. Но как раз здесь дуло с невероятной силой, Севрин крепко держался за натянутый между домиком и ограждением площадки канат. Ветер сбивал с йог, пытался оторвать человека от каната, увлечь его за собой и сбросить в океан. Дик шел шаг в шаг с хозяином, держась зубами за полу его шубы.

— Что-то в этом году зима круто берет! — сказал Петр Данилович, сделав у столба остановку, обхватив его руками, чтобы передохнуть. — Такой ураганный ветер впервые за два года. Пли, может, на твоей памяти было уже подобное?

Дик стоял, прижавшись всем телом к ногам Севрина, спрятав голову за отвернувшуюся полу шубы.

Буря бесновалась несколько дней. А когда утихла, остров оказался укутанным как бы в толстое пуховое одеяло. Все ложбины сровняло, жилой дом, электростанцию, баню и склад засыпало снегом под самые стрехи.

Люди прокопали тропы от домика к метеоплощадке и подсобным помещениям, натянули дополнительные канаты. Какая бы ни стояла погода, а заведенный порядок нарушаться не должен: необходимо вести наблюдения, заготавливать снег, варить пищу, держать связь с Большой землей. Снег в Арктике — это и тепло, и вода.