Дино Буццати - Избранное

Вот почему я думаю, что, когда вернутся Этторе и следующие за ним гонцы, я не отправлю их снова в столицу, а, наоборот, вышлю вперед, чтобы знать заранее, что ждет меня в новых местах.

С некоторых пор по вечерам меня охватывает необычайная тревога, но это уже не тоска по минувшим радостям, как было в начале путешествия, а, пожалуй, нетерпеливое желание поскорее познакомиться с теми неведомыми землями, куда мы держим путь.

Я замечаю — хотя никому еще в этом не признался, — что, по мере приближения к нашей маловероятной цели, в небе разгорается какой-то необычный свет — такого я не видел никогда, даже во сне; эти растения, горы, эти реки созданы как бы из другой, непривычной для нас материи, а в воздухе носятся предчувствия, которые я не могу выразить словами.

Завтра утром новая надежда позовет меня вперед, к неизведанным горам, сейчас укрытым ночными тенями. И я вновь подниму свой лагерь, а Доменико, двигаясь в противоположном направлении, скроется за горизонтом, чтобы доставить в далекий-далекий город мое никому не нужное послание.

Ранним мартовским утром, после целого дня тряски в поезде, Джузеппе Корте прибыл в город, где находилась знаменитая клиника. Температура у него была слегка повышена, но, несмотря на это, он проделал весь путь от вокзала пешком, с чемоданчиком в руке.

Хотя болезнь протекала в легкой форме, Джузеппе посоветовали обратиться именно в эту широко известную клинику, специализирующуюся только на данном заболевании. Это внушало уверенность, что там самые компетентные врачи и самое лучшее оборудование.

Здание Джузеппе Корте узнал издали: он уже видел его на фотографии в рекламном проспекте — и остался вполне доволен. Это был белый семиэтажный дом с нишами по фасаду, что придавало ему некоторое сходство с гостиницей. Со всех сторон клинику окружали высокие деревья.

После общего медицинского осмотра, в преддверии более тщательного обследования, Джузеппе Корте поместили в палату на седьмом — самом верхнем — этаже. Комната была отличная: кругом чистота, светлая мебель, белье и занавески белоснежные, деревянные кресла обиты яркой, пестрой тканью. Из широкого окна открывался вид на один из самых красивых уголков города. Все здесь дышало спокойствием, гостеприимством и вселяло надежду.

Джузеппе Корте сразу же улегся в постель и, включив лампочку над изголовьем, начал читать книгу, которую захватил с собой. Немного погодя в палату вошла сестра и спросила, не нужно ли чего-нибудь.

Джузеппе Корте ничего не было нужно, но он охотно пустился в разговоры с девушкой, стал расспрашивать ее о клинике. Так он узнал об одной странной особенности. Больных здесь распределяли по этажам в зависимости от тяжести заболевания. Седьмой был для самых легких. У больных с шестого уже появлялись симптомы, внушающие некоторое опасение. Пятый предназначался для тех, у кого наблюдались серьезные осложнения, и так далее — от этажа к этажу. На втором лежали совсем тяжелобольные. На первом — смертники.

Эта своеобразная система не только значительно облегчала обслуживание, но и позволяла создать на каждом этаже, так сказать, однородную обстановку, исключала нежелательные эмоции у легких больных при виде чужих страданий и агонии. С другой стороны, такой порядок давал возможность правильно распределить лечение и уход.

В результате создалась своего рода семиступенчатая иерархия. Каждый этаж представлял собой обособленный мирок с только ему присущими правилами и традициями. И так как каждое отделение возглавлял свой врач, это порождало хотя и незначительные, но вполне определенные различия в методах лечения; вместе с тем генеральный директор направлял всю работу лечебного учреждения в единое русло.

Когда сестра ушла, Джузеппе Корте поднялся и, чувствуя, что температура спала, сделал несколько шагов по комнате, выглянул в окно — не столько чтобы полюбоваться панорамой незнакомого города, сколько в надежде сквозь стекла разглядеть больных в палатах нижних этажей. Ниши по фасаду давали такую возможность. Джузеппе Корте сосредоточил внимание на окнах первого этажа, но они были далеко внизу, просматривались только сбоку, и взгляду его не открылось ничего интересного. Большинство из них было плотно закрыто серыми шторами.

Вдруг Корте заметил, что из окна соседней палаты высунулся какой-то человек. Они долго и дружелюбно переглядывались, но ни тот ни другой не решался заговорить. Наконец Джузеппе Корте собрался с духом и спросил: