Дино Буццати - Избранное

— Какой позор! Скандал! При детях! Арестуйте ее!

— Вон! Вон отсюда, негодяйка, если не хочешь попасть в полицию! — пригрозила патронесса.

Антонелла так горько заплакала, что могла бы растрогать даже камни. А Джильда была уже вне себя: ярость, стыд, отчаяние как будто влили в нее исполинскую силу.

— Это вам должно быть стыдно отнимать яйцо у обездоленного ребенка! Да вы… Да вы… Дрянь!

Подбежали двое полицейских и схватили Джильду за руки.

Джильда вырывалась, кричала:

— Пустите, не прикасайтесь ко мне! Сволочи!

Они скрутили ее, потащили к выходу.

— Пойдешь с нами в участок! В карцер ее! Узнает, как оскорблять власти!

Дюжие мужчины с трудом удерживали маленькую, хрупкую женщину.

— Нет! Нет! — вопила она. — Где моя девочка? Пустите меня, подонки!

— Мама! Мама!

Антонелла вцепилась ей в юбку, девочка судорожно всхлипывала, в общей свалке ее мотало во все стороны.

На Джильду наседало уже человек десять — мужчин и женщин.

— Она сошла с ума! Надо смирительную рубашку! В кутузку ее!

Прибыл полицейский фургон, открыли заднюю дверцу, Джильду приподняли, чтобы запихнуть в машину. Дама из Лилового Креста крепко стиснула ручку Антонеллы.

— Поедешь со мной. Уж я ее проучу, твою мамашу!

И никто не подумал о том, что человек, переживший несправедливость, может обрести сверхъестественное могущество.

— В последний раз предупреждаю: отпустите лучше! — вскрикнула Джильда, когда ее впихивали в фургон. — Отпустите, иначе вас убью.

— Хватит! Увезите ее! — приказала патронесса, тщетно пытаясь удержать возле себя девочку.

— Ах, так! Тогда сдохни первой и будь ты проклята! — отбиваясь изо всех сил, крикнула Джильда.

— О боже! — простонала белоснежная дама и замертво свалилась наземь.

— А теперь твой черед, раз ты держишь мне руки! И твой тоже! — произнесла горничная.

Клубок тел вдруг рассыпался, из фургона выпал один из полицейских да так и остался лежать без признаков жизни, следом за ним, едва Джильда успела сказать слово, на мостовую рухнул второй.

Все в ужасе отшатнулись. Теперь Джильда стояла одна посреди уже не решавшейся приблизиться толпы.

Мать взяла Антонеллу за руку и решительно двинулась вперед.

— А ну, расступись!

Ей дали дорогу, не осмеливаясь прикоснуться, однако полицейские следовали за ней метрах в двадцати. Зрители в страхе разбегались под вой сирен: это прибыло подкрепление — кареты «скорой помощи», пожарные машины и полицейские джипы. Руководство операцией взял на себя заместитель начальника полиции. Послышалась команда:

— Приготовить брандспойты! Слезоточивый газ!

Джильда бесстрашно обернулась.

— Подходи, кто посмелей!

В груди оскорбленной, униженной матери клокотала неукротимая стихия.

Кольцо вооруженных полицейских сомкнулось вокруг нее.

— Руки вверх, несчастная!

Грохнул предупредительный выстрел.

— Так вы решили убить не только меня, но и мою девочку?! — крикнула Джильда. — Прочь с дороги!

И смело двинулась дальше. Она даже пальцем к ним не притронулась, но шестеро полицейских враз рухнули на землю.

Так дошла она до дома. Это было большое мрачное строение на окраине, среди поросших сорной травой пустырей. Полицейские отряды оцепили его.

Вперед вышел начальник полиции с мегафоном: всем жильцам предлагалось в течение пяти минут покинуть здание, а взбунтовавшейся матери во избежание серьезных неприятностей отдать девочку.

Джильда высунулась из окна на верхнем этаже и прокричала в ответ что-то неразборчивое. Цепи осаждавших мгновенно остановились, словно натолкнувшись на невидимое препятствие.

— Куда? Сомкнуть ряды! — гремели команды.

Но даже офицеры, спотыкаясь, отступали.

Во всем доме не осталось никого, кроме Джильды с ребенком. Наверно, она готовила ужин, потому что над трубой появилась тонкая струйка дыма.

На землю медленно спускались сумерки, а вокруг дома уже было выставлено оцепление из бронемашин Седьмого моторизованного полка. Джильда опять выглянула в окно и что-то крикнула. Одна из тяжелых бронемашин начала подпрыгивать и вдруг перевернулась. За ней — другая, третья, четвертая. Какая-то таинственная сила расшвыривала их во все стороны, как жестяные игрушки, они разваливались и застывали странными неподвижными глыбами.

Было введено осадное положение, вызваны войска ООН. Обширный район города был эвакуирован. На рассвете началась бомбардировка.

Джильда и Антонелла, выйдя на балкон, спокойно наблюдали за этим зрелищем. Неизвестно почему, ни одна бомба не упала на дом. Все они взрывались в воздухе за триста-четыреста метров до цели. Потом Джильда вернулась в комнату, потому что дочка, испуганная грохотом взрывов, начала плакать.