Тимур Зульфикаров - Земные и небесные странствия поэта

Чинара Сасанидов я прижимаюсь мокрым тленным телом своим к вечному телу Твоему!..

Жмусь! трусь! мнусь! маюсь! надеюсь что ли?..

Своим стручком жгучим пламенным ростком початком начальным стволом упираюсь в жемчужный вечный шершавый чешуйчатый неохватный ствол Твой!..

О!..

Я обнимаю Тебя Чинара Сасанидов! обхватываю ивовыми прутьями руками обвиваю, я трусь мучусь мнусь о Тебя моя Вековечная Чинара Сасанидов…

…И пробудится очнется содрогнется совершится дозреет отрок в ночь глиняных ливней в ночь смытых плывущих спящих и в реке кишлаков в ночь прибыльной воды реки… да…

Я стою под Чинарой Сасанидов…

Я закрываю глаза, чтобы никто не увидел меня!

А!..

У меня в руках в ногах сладко покорно расступается принимает мается дается мне тайно Софья-Лакрима в тугом белом халате разорванном подавшемся лопнувшем на грудях и ягодицах?..

Софья-Лакрима Софья-Слеза Софья-Кобылица-Емшан ты тоже прибыла в халате своем как река наводненья?.. да?..

У меня в руках тучная разлившяся Кафирнихан-река?..

У меня в руках Чинара Сасанидов?..

Вся?..

И сладко текут орошают ублажают катятся по перстам рукам моим дрожащим первые жгучие семена зерна мужа живые жемчуга…

Да!..

…В ночь когда прибыла река…

Корень ствол отрока прибывал…

Фаллос отрока прибывал…

И отрок в реку стыдливо радостно входил и смирял и остужал…

И исторгал первоцветы первосемена…

И очищала и уносила и омывала матерь тайная река река река…

Да!..

…И я бегу от Чинары Сасанидов к реке туманной к реке забывшей берега к реке нагих отроков к реке сладких первоцветов первосемян и вбегаю вхожу в реку, но высока темна погибельна весенняя маслянистая глинистая глиняная река…

Айя!..

…Я стою держусь моюсь нагой в реке и тут бежит из тумана Анастасия моя мать!

И я ложусь сажусь в реке по горло, потому что стыдно мне, что я голый.

…Тимоша! Сынок!.. Река страшна!..Река любит недозрелых отроков! мальков!..

Иди сюда!..

…И она в вологодской своей одинокой ночной рубахе кружевной круглой русской тихой…

И она входит в реку и она вынимает выносит сильными руками из реки дремучей прибывающей меня меня меня…

…Ай матерь ай сладка рука ночная спелая твоя!..

Ай далека!..

И она обнимает мокрого меня счастливого тайного опустошенного и тут находит от реки неоглядной дым чад туман мга мгла тьма ползучая на нас на весь град Джимма-Курган…

И только светит перламутровым столпом небесным в тумане тысячелетняя Чинара Сасанидов моя…

…Древо прадедов светлоствольное мое!.. Ты?..

Ты одно в тумане живо в тумане кромешном мраке чаде дыме бытия?..

И мы идем грядем в тумане непроглядном мимо Чинары Сасанидов…

…Мама матерь а разве дядя Пасько-Корыто птица?..

А зачем он пал полетел сорвался с Древа Сасанидов?..

Мама а река Кафирнихан темна а река потекла вспять?

А Лидия-Морфо рыба?..

А там Лидия-Морфо зовет кличет спелососцовая ситцевая девочка моя?..

Мама а где в тумане куриный веселый сарай?..

Ты слышишь — утки куры петухи опять поют кричат летят?..

Там Софья-Емшан и там Абдулла-Рысь-Онагр-Казах!..

Там тайна! Мать!..

Но я знаю её…

Узнал!..

Да…

…А туман облепил облапил объял обнял обуял нас нас нас…

А ливень исяк и под нашими босыми ногами воды многие бегут сосут текут…

Ой туман!..

…И мы идем с матерью моей и не знаем, где кибитка наша и едва видим друг друга…

Едва!..

Но дорога сладка!

Матерь — слышишь — там поет томительный куриный утиный наш сарай!..

Пойдем туда!..

Там Софья-Кобылица и Абдулла-Онагр соплелись телами в пухе и перьях испуганных птиц!..

Но я знаю тайну их!..

Да!..

И тут!..

И тут в тумане перекрывая крики уток петухов и кур слышится радостное свежее мокрое весеннее заливистое раскидистое вольное степное ржанье свист!..

…Сынок! Тимоша!.. Это лошадь алая шелковая Миколы Пасько-Корыто зовет кричит!..

Он вернулся! Он с ногами! Он не убит!

Он с Чинары Сасанидов не летит!.. Это его лошадь ржет поет томит!.. Сынок бежим!..

…Нет, мать! Берегись!.. Это не его лошадь!.. Это Софья-Лакрима Софья-Кобылица!.. Софья Емшан!.. ржет поет ликует бежит!..

…И тут прямо на нас из тумана выходит выбрасывается выносится высвобождается выпрастывается возникает ярая молодая узкая тугая ахалтекинская кумысная гонная кобылица…

И она едва не набегает не нападает не валится на нас, но отклоняется обдавая нас голубыми колодезными талыми свежими очами и ярым сильным паром-слюной слезой…