Тимур Зульфикаров - Земные и небесные странствия поэта

И тут я вспомнил про мою забытую Эфу…

Она давно уже лежала в аквариуме недвижная — в спячке, что ли? в смерти, что ли?..

Я вытащил ее из аквариума…

Она была, как плеть, хладная… Глаза закрыты.

— Эфа, Эфа!.. Ты ушла, умерла, уснула от обиды? от печали?.. Я похороню тебя в твоих родных, колыбельных фан-ягнобских горах…

Ты уйдешь там, уплывешь там по волнам Фан-Ягноба к твоим Царям…

Я положил Эфу в сумку…

…Потом я поехал в Москву и в самом дорогом супермаркете купил японскую бесшумную суперэлектропилу фирмы “Фудзияма” в роскошном пластиковом футляре, похожем на изысканный футляр для диковинного музыкального инструмента. На пиле был изображен самурай, сладострастно, кровожадно подпиливающий гигантскую сосну на вершине горы…

Теперь с этим футляром за плечами я походил на странствующего музыканта…

…И вот уже я лечу в Душанбе…

И вот я уже в родных фан-ягнобских горах…

Ночь благоуханная… Звезды… Горы…

Такие близкие, дремуче, первобытно родные, родные…

О Боже! Не сон ли?..

И я вспомнил стихи японского поэта: “Леса, потоки, горы — все в лунном серебре — о, если б вновь родиться — сосною на горе…”

…И вот я, словно одинокий музыкант со скрипкой, бреду с пилой моей по ночной Вселенной, средь родных гор, гор, на последний концерт свой?.. (В детстве я, как и все еврейские дети, играл на скрипке…)

О Боже!..О Господь мой!..

Но кто будет слушать меня средь гор?.. средь звезд?.. средь ночных текучих вод?.. Средь немых рыб?.. Средь спящих Эф?..

Только Ты, Господь мой!..

И я бреду на концерт, где Ты один Слушатель и Судья мой…

И вот я опять стою у подножья несметного, кипящего, кишащего Водопада моего…

Несколько дней назад я стоял здесь, и льдины уже, уж собирались, сотворялись, позвякивали по-хозяйски в Водопаде-Ледопаде…

Но теплый ветер опять пришел с далеких азийских, саксаульных, солончаковых, родильных пустынь…

И вода опять потеплела, набухла, опухла, и льдинки истаяли в Водопаде…

И вот я сладостно раздеваюсь и вновь окунаюсь, встаю под струи пылящие, рассыпчатые, жемчужные, щекочущие, как дальные материнские губы и персты неумирающие…

Водопад, как древний хмельной друг, встарь, вновь принимает, обвивает, обволакивает нежно меня, меня, меня…

И опять всхлипывает Он, и опять оживают замерзшие, замершие голоса, голоса, голоса, которые раньше замирали в текучих льдах…

…И вот голос матушки моей свежо, близко, близко шепчет, щекочет ухо мое…

Сынок, сынок… сосунок… спи, спи, спи…

Когда рассыпаются звезды — в реках песок прибывает…

Когда палых звезд множество — пустыни тогда насыпаются…

И потому верблюды звездопады любят…

А я напекла тебе в дорогу любимых твоих пирожков со свежим зеленым луком… луком…

Ааааа!..

…А вот Гуля, Гуля шепчет мне из вод ниспадающих, шествующих с ночных небес, с ночных звезд: (есть! Есть жизнь на звездах и Плеядах! и оттуда ниспадает, струится живая, звездная вода! вода! вода!)

— Алик! Алик! Аминадав! Я все эти пятнадцать лет воспоминала тебя… И ждала…

Я не рыба-форель… Я не женщина-лосось…

Но я пришла к тебе… Я такая же нагая в Водопаде, как ты… Я прилепилась к тебе навек…

Но я вся алая от стыда… И Водопад алый… алый… алый…

Я стою под Водопадом… и радуюсь…

И вдруг — о, радость!.. о, счастье!..

Анна, Анна лепечет, шепчет в воде — значит, они приняли, полюбили тебя?.. пустили в Мой Водопад…

И вдруг шепот, плеск, льняной голосок Анны вплетается в струи Водопада:

— Царь Дарий!.. Я согласна! Пойдемте!.. Затеряемся!.. заблудимся насмерть в золотых листопадах!..

Теперь я навсегда поселюсь в стране ваших воспоминаний!.. В вашем Водопаде!..

У меня ведь и тут нет никого, кроме вас! кроме вас! кроме вас! кроме вас!..

О Боже!..

…Я радостный, чистый, раздольный стою, раскидав руки и ноги в лепечущем, шепчущем Водопаде…

Почему-то вдруг мне кажется, что это я омываюсь перед смертью… Смываю грехи?..

Но нет таких водопадов, чтобы смыть, унести грехи смертоубийства моего…

Да и откуда смерть идет, крадется ко мне?..

Я выхожу из Водопада… Я не одеваюсь…

Теплый, пахучий, целомудренный, овечий, горный, целительный ветр, который излечивает даже туберкулез, обвивает, обнимает, высушивает меня…

Откуда тут смерть, когда даже туберкулез изгоняет этот древний речной ветер?..

И тут я вспоминаю про бедную мою уснувшую иль усопшую Эфу…

Может быть, тут и таится смерть моя?.. Что-то хочется мне со смертью поиграть, погулять?..