Тимур Зульфикаров - Земные и небесные странствия поэта

Ночь всетихая всечистшая на родине моей

Только слышно как локайская уцелевшая дивно лошадь на гиссарском холме щиплет молочно хмельную младую вешнюю покорную курчавую траву

Да бродят в очарованной ночи тиши в поисках могил мертвые братья сестры отцы сыны мужи

Неоплаканные непохороненные в боях ночных неподобранные

И вот непохороненные ищут свои могилы а похороненные вспоминают свои земные миндальные кибитки

И вот мертвые пропавшие без вести безымянные ищут в ночи ищут свои сгоревшие дотла разрушенные кибитки мазанки домы

И вот сто тысяч убитых убиенных мертвых ищут в ночи сто пятьдесят тысяч мертвых домов своих

И не находят…

А я живой…

А ты Лейли убитая…

Лейли Лейли…

И я заживо иду к тебе…

Но на прощанье я сойду на миг на вздох на всхлип к родной Варзоб-дарье…

…Дервиш что так часто сходишь ты к реке…И там сидишь покоишься задумчиво дальне на траве приречной курчавой приветливой веющей сквозящей нежно?..

…Там в близком шуме пенных жгучеалмазных вечноноворожденных волн не слышно рыданий моих…

А слезы на лице моем усыхающем кажутся брызгами текучими бриллиантами от волн рассыпчатых разлетающихся распадающихся о брег травяных свежих изумрудов…

Река подруга река заступница река врачевательница моя!

Я неслышно рыдаю и полноводно блаженно плачу на брегах твоих текучих…

От счастья! от счастья! от счастья…

Господь мой!..

Даритель творитель счастливых слез моих…

Река моя!..

Заступница омывающая утешающая убирающая их…

И…

…И хотел я хоть на миг оказаться задремать зачудить забыться в глиняном саманном доме у реки…

А в доме блаженно дышали бы мои отец мать жены дети возлюбленные други улыбчивые и хмельные мои давнопрошедших дивнопрошедших дней и лет моих моих моих…

Да многие уже уже уже не дождавшись дома этого глиняного навек с земли ушли…

А многие далече бесследно бесслезно бессонно разлучились разбрелись затерялись словно рыбы в океане — далеко ли?.. надолго ли?.. навсегда ли?..

Да нет такого дома на земле у реки Варзоб-дарьи…

Только в иных вечных селеньях у других рек…

Ужели на необъятной земле нет этого маленького дома?..

Иль я не знаю где он?..

Да Господь?..

Да ведь дом тот несбыточный совсем небольшой…

Господь!..

Я ухожу…

Я слаб…

Я слеп…

Ужель хоть на прощанье мне награды нет земной?..

И!..

…И дервиш Ходжа Зульфикар взмолился в день душевного смятенья иль в ночь частых нагих полнолунных бессонниц…

— О Аллах где награда за труды иссушающие тайные за притчи вечные мои?..

Иль не на них я потратил живые дни и душистые ночи свои?..

И вот я ухожу и где награда?..

Где золото? слава? юные жены курчавых ночей?..

Где хотя бы крутой четвероногий осел для кривых горных троп дорог? вместо двух моих ветхих дрожащих постылых ног?..

Только бессонница в убогой саманной кибитке награда кара моя?..

Так дервиш возроптал…

Тут чей-то голос в ночи пустынной шепнул сказал:

— Дервиш встань ранним утром и иди по дороге варзобской к городу родному твоему Душанбе…

И в первой же кишлачной кибитке ждет тебя награда твоя…

…Утром дервиш встал омылся в ледяном пресветлом родимом новорожденном ручье…

И совершив молитву намаз пошел по дороге предвкушая награду…

Слава? золото? юная жена? крутой осел вместо двух надоевших ног под костлявым моим кочующим задом?

Тут увидел дервиш одинокую кибитку.

Над ней утренний сиреневый каракулевый дымок томился толпился вился — кто-то там ждал дервиша…

И дервиш уповая поспешил поторопился…

Сердце его вожделенно билось металось как река в камнях…

О Господь!..

Ужель меня ждёт милость Твоя?..

…И когда подходил к кибитке с ее дивным кизяковым родным задумчивым дымком — с горы сорвался пошел нежданно камнепад…

И один камень упал на голову дервиша…

И он упал на родную колыбельную землю и от боли забылся и дум лишился…

А когда очнулся — был уже вечер…

И над кибиткой не было дыма и кибитка была пустынной…

Тогда дервиш пал на приречную траву и помолился Аллаху:

— О Аллах высокий камень с горы это кара за грехи мои

низкие.

И этого мало мне…

Я заслужил камнепад за многие грехи мои…

И все камни этой горы должны были пасть на меня за грехи многие мои а упал лишь один…