Тимур Зульфикаров: 33 новеллы о любви

Я полвека назад ударил уязвил верблюда и из пустыни ушел но вот вернулся через полвека а верблюд помнит и его меткое копыто гибельное меня ждет чтоб отомстить чтоб убить меня

Натали-Натали возлюбленная моя это не сон это явь

Я полвека назад погладил верблюда и возлюбил его и пришел через полвека а он меня ждет и не может умереть пока я не приду и не поглажу предсмертную ветхую кожу его…

В горах у людей и зверей плохая память но в пустыне средь безумных равнин все помнится насмерть навек горячо далеко

О!..

Джунтайрр ты меня ждешь

Ты песок жуешь глотаешь ты от тоски пустыню изжуешь изведешь

А на Руси средь снежных пустынь у тебя у меня снежная смертная в душе в коже дрожь!

О!..

Но вот самум асыфа ураган песков идет и слепит тебя Джунтайрр возлюбленный верблюд снежнорожденный друже одинокий дальный дальный во оазисе который от ветхости утратил свое имя потому что от ветхости смугл самум его пальмы и шатры стоянки и кибитки и кочевых бедуинов и само имя унес унес унес претворил в песок

И был оазис и самум и пальмы и шатры бедуинов а стал один царь текуч песок

О! А!

Ай Натали-Натали уже верблюд меня ждет уже срок пришел

О!..

…А в снежной белой хрустальной гостиной Аничкова дворца шел потаенный сокровенный оазис царя бился бал на сто персон

А там император Николай I плясал вился соплетался наливался крепчал окрест младой графини Бутурлиной и баронессы Крюденер с зелеными листьями вокруг жемчужных локонов змеиных но царь алчно ждал поэта Пушкина и его красавицу жену Натали-Натали — первую красавицу имперьи русской а царь был первый муж имперьи а первый хочет возлечь на первую

И тут Пушкин и Натали-Натали вошли в снежную хрустальную залу и царь к ним пошел и тугие кругло крутые в снежных лосинах ноги спело налитые были у него а при виде Натали-Натальи стало тесно царю в лосинах его а ало лику его от кровомутного кровогрешного прилива ног прилива приплода меж царских ног

Царь сказал:

— Пушкин поэт когда ты входишь в залу — душно становится в зале. Ветер горячий приносишь ты что ли поэт? Иль с тобой влетает впадает твой сахарийский горячечный Ганнибал

прадед иль дед? Твое генеалогическое нерусское древо смутно колышется как пальма в кадке помнится мне

И царь маясь удушьем приказал открыть разъять запечатанный насмерть удавленный февральский балкон на Неву где февральская зыбкая метель сырая петербургская извечно смертно метет живет метет

Тогда вошел в залу где жены молчуньи и девы плясуньи были почти наги вошел впал дохнул хладный снежный ветр объял остудил нагие робкие ключицы сомлелых царских жен и дев

Но царь ждал ночи когда он заживо до дрожи кусал рвал жевал сминал эти ключицы а за ними тугояблоневые груди и ягодицы тишайшие как мускулистый лис рьяных ломких петушков грызет сосет

Но ветр объял охладил горячечные девьи груди лона ягодицы дев и жен

Ай не от этого ль ветра пошла святая огневица божественно рдяно ало картавая ползучая розовая родовая чахотка чародейных русских дворянок

Ай ли?

Ой ли?

О?..

Тогда, царь приказал шампанское принесть и разлить его в обильные павлиньи расписные неслыханные бокалы чтоб хладный ветр превозмочь побороть винным огнем

И стал из царского златотяжкого кубка пришедшего к нему еще от царя огнепалого Иоанна Грозного пить вино шипящее смакуя грядущую сласть нощь

И вдруг увидел царь свежий летучий оседающий песок на дне

Гой! Гойда! Откуда песок в царском вине

Гой! Пушкин поэт это ты принес аравийский ветр а ветр принес песок в кубок царский мой

Усь! Гляди Пушкин — за тобой пришел песчаный несчастный ветр и песок хрустит клубится томится в моем вине

Откуда крупитчатый отборный песок веет в петербургском феврале

Гляди поэт!

Эй!.. Эй!..

Царь там сфинксы стоят таят стерегут на реке Неве

Царь там где стоит великий поэт там струится забвенья песок но беспомощен он но уходит втуне он

И он заметает всех окрест но не может замести след бессмертных великих царей

А великий поэт урождается рядом с великим царем словно белый верблюд вместе с серой пустыней вдвоем

Царь! песок забвенья вечного эатменья заберет заметет все ключицы все груди все ягодицы всех скоротечных дев и жен но не тронет великие пирамиды поэтов жрецов и царей

Царь пей вино и не страшись кишащего песка в златом кубке великих царей

Царь отпусти нас домой с женой вожделенной моей

И твоей! ей-ей!