Михаил Барщевский - Лед тронулся

Надо успокоиться! Родина! Родина! Надо жить дома… Идиот! Патриот гребаный! Родина-уродина. Только по-человечески жить начали. И на тебе!

По радио продолжали крутить — информационное сообщение ТАСС — обращение московского коменданта. Колокольчики-позывные — информационное сообщение — генерал.

Вадим вдруг понял, что уже минут десять они с Ларисой молчат. Повернулся — Лариса смотрела на него.

— Ну, что скажешь? — Вадим неожиданно услышал, что голос его срывается.

— Одно скажу — не вмешивайся. От нас все равно ничего не зависит, и мы ничего не можем изменить.

— Это точно, — с тяжелым вздохом согласился Вадим. Он вдруг подумал о Егоре Яковлеве, главном редакторе «Московских новостей». Ему-то сейчас точно еще хуже. Вот кого наверняка посадят! Публикации «Московских новостей» были похлеще передач «Голоса Америки» и радио «Свобода». Не зря на Пушкинской площади вдень выхода очередного номерау стойки с газетой выстраивались толпы людей. Как-то в разговоре с Яковлевым Вадим пошутил:

— Торгуете воздухом? Вон какую очередь собрали! — «Московские новости» были одной из «точек» Вадима. Наличествовали еще два кооператива, с которыми его связывал абонементный договор на юридическое обслуживание, но, хотя и платили они раза в три больше, чем газета, от «Московских новостей» Осипов не отказывался. Интересные люди встречались в коридорах редакции. Да и сам Яковлев, неулыбчивый, нервный, но, по большому счету, очень добрый и образованный человек, притягивал Вадима как магнит. Иногда, закончив обсуждать какие-то юридические вопросы редакции, Егор наливал себе коньяк, предлагал Вадиму, и, услышав традиционный отказ, мог полчаса рассказывать своему юристу новости. Те новости, которые даже он, даже в своей газете, даже в эпоху гласности — опубликовать не мог.

— Почему воздухом? — Егор Владимирович обиженно насупился.

— Потому что глоток свободы сродни глотку свежего воздуха.

— А, в этом смысле. Ну да. Наверное, — Егор расслабился и глотнул из бокала. — Тогда уж скажите — занимаемся бесплатной раздачей кислорода. Только бы голова у кого-то не закружилась.

Вспомнив сейчас про Яковлева, Вадим подумал, что именно в редакцию «Московских новостей» ему и надо ехать. Там он, по крайней мере, точно узнает, что же произошло. И, главное, чего ждать и опасаться.

В этот момент по «Маяку» начали передавать очередное информационное сообщение. На сей раз перечисляли газеты, выпуск которых приостанавливался. Первой назвали «Московские новости».

«Все равно поеду! Теперь точно поеду!»

Лариса продолжала смотреть не на дорогу, а на своего друга. Такого Осипова она не видела никогда. Бледный, с гуляющими желваками на скулах, с откинутой головой. Пальцы, казалось, раздавят руль. Переведя взгляд на спидометр, Лариса увидела, что стрелка показывает сто тридцать.

Высадив Погодину около метро «Таганская», Вадим поехал в офис, но не к себе, а в кооператив. Аксельбант в кабинете перебирал содержимое сейфа. Какие-то бумаги рвал, какие-то складывал в коробку. На столе громоздился портфель, до верху набитый пачками денег.

Когда Аксельбант, обернувшись, увидел Осипова, он лишь коротко бросил:

— Потом, Вадим. Потом! Не сейчас!

Вадим вышел. Говорить с человеком, находящемся в такой панике, бессмысленно.

Активная деятельность Аксельбанта, между тем, напомнила Вадиму о его собственных планах. Он вынул из сейфа деньги, собрал досье по делам всех своих клиентов. В Пассаже Вадим боялся хранить особо важные документы и деньги. В кооперативном подвале было надежнее. Стопка папок получилась немаленькая. Перевязал веревкой, благо нашлась, и отнес в машину. Неизвестно, когда в кооператив могут придти с обыском. Лучше пусть лежит это добро в багажнике. Сейчас он собирался поехать в «Московские новости», а вечером, прежде, чем отбыть на дачу, заскочить домой к Автандилу и оставить документы у него. Деньги вообще лучше закопать где-нибудь на участке.

Из Америки Вадим привез тридцать тысяч долларов наличными. Где их хранить? Подсказал Михаил Леонидович. Взяли три стеклянные банки, положили в каждую по пачке, банки засунули в целлофановые пакеты и закопали под яблоней. Работали в темноте, при свете фонарика. Чтобы соседи не видели. Илона пошутила: «Вот и мы стали хранить деньги в банке». Все посмеялись. Только бабушка Аня предалась воспоминаниям, как в годы работы в украинском ЧК она откапывала у кулаков их схроны. Сейчас ее рассказы зазвучали в памяти почти зловеще.