Михаил Барщевский - Лед тронулся

— А ты Мишу своего в Америку возьмешь? — Вадим ехидно усмехнулся. — Или заведешь себе там Джона?

— Мой возраст и пионерское прошлое не подразумевают возможности секса с иностранцами, — Маша с вызовом посмотрела на отца. — Вот!

Вадим поперхнулся супом и, совершенно растерявшись, посмотрел на Лену, явно ища поддержки. Лена решила выручить мужа:

— Все, Машунь, иди спать. Разговоры с папой о сексе в конце трудового дня лишены смысла.

Не поняв истинного смысла маминой фразы, Машка победительницей выпорхнула из кухни, позвав на ходу: «Хэппи, ко мне!»

Вадим в еще большей растерянности смотрел на жену. Есть он перестал.

— Что ты так смотришь? — Лена улыбалась с откровенной грустью. — Не заметил, как дочь выросла?

— Нет, меня… — Вадим замялся.

— Намек мой удивил? А ты сам помнишь, когда мы в последний раз занимались любовью? Не ты, а мы? — Финальную фразу Лена произнесла уже с вызовом.

— Что ты имеешь в виду? — Вадим положил, наконец, ложку и откинулся на спинку стула.

— Я имею в виду, что ты вообще перестал меня замечать. Только фирма, только работа, только деньги!

— Я что, для себя это делаю? Ты на рынок сегодня пешком ходила?

— Слушай, Осипов, пойми ты наконец, что мне куда приятнее с тобой вместе ехать на рынок на автобусе, чем одной на машине! Да хоть пешком идти, но с тобой! Мы из ЗАГСа как домой добирались? Помнишь еще? Плохо было?! — Лена начала шмыгать носом.

— А сейчас тебе плохо?

— Да, мне плохо! Мне плохо! Я не нужна никому. Я не работаю, мы никуда не ходим. Будь в Москве фитнес, как и Вашингтоне, мне хоть нашлось бы куда время убивать.

— Не куда, а где, — автоматически поправил Вадим.

— Да иди ты к черту! Ошибки ты мои замечаешь, а меня? Ты меня вообще видишь? Не приготовь я харчо, ты бы сообразил, где ужинаешь?

— Ленк, успокойся! Сообразил бы. Для меня кроме тебя с Машкой вообще ничего в мире дороже нет…

— Слова, слова! — перебила Лена. — Сколько мне еще ждать нормальной жизни? Я не сомневаюсь, ты всего добьешься. Не сомневаюсь, что делаешь это ради нас. Ради наших интересов. Беда лишь в том, что ради наших интересов в твоем представлении! А нам просто хочется жить с тобой вместе!

— И мне.

— Не верю! Ты не можешь просто жить! — Лена прокричала последние слова и вдруг обмякла. — Извини, я сорвалась. Я понимаю как тебе трудно! Но…

— Иди ко мне, дурочка! — Вадим притянул к себе жену и посадил на колени. Обнял, прошептал на ухо: — Я люблю тебя. Потерпи до Америки. Обещаю, там все будет иначе.

— Ладно. Потерплю. Ешь суп, остынет.

После ужина, собираясь спать, Вадим с удовлетворением подумал, что правильно сделал, не поехав к Юле. Иначе бы и сегодня пришлось сослаться на усталость или, в лучшем случае, просто не заметить Ленкин затуманившийся взгляд, когда они стали раздеваться…

До нового 1991 года осталось чуть больше месяца. А эпопея со сменой жилплощади для фирмы в последние дни достигла апогея. События предшествующих дней разворачивались с калейдоскопической быстротой. Кашлинский оказался не треплом — за три дня он организовал переезд «отселенцев» в Петровский Пассаж. На Аксельбанта неожиданно накатил приступ филантропии. Для переезда он выделил троих рабочих, за пару дней его же люди оклеили новообретенное помещение импортными обоями. Верхом щедрости Олега стали гэдээровские люстры, «разбившиеся» на одном из его московских объектов, и два телефонных аппарата.

Таня Фомочкина, вполне прижившаяся в роли секретарши, долго изучала инструкцию по пользованию этим кнопочным чудом техники, а потом со слезами на глазах подошла к Осипову:

— Дядя Вадим, я, наверное, дура, но ничего в книжке не поняла. Покажите, как этим пользоваться.

Вадим, для которого новомодные кнопочные телефоны тоже были в диковинку, взял инструкцию и к вящему своему изумлению разобрался за пять минут. Татьяна наградила шефа таким взглядом, что не будь она дочерью приятелей… Нет лучше в эту сторону не думать. Слава богу, Юля вместе со всем своим кланом теперь далеко, у Вадима появился шанс о ней забыть. Затевать новый роман ему сейчас вовсе не хотелось. Тем более с этой малолеткой. Хотя фигурка у нее — ого-го!

В огромной комнате на третьем этаже Пассажа должны были разместиться: сам Осипов, Татьяна Фомочкина, Лера Скорник, два Игоря — Бабкин и Стольник, Катя Машинская. Теоретически в комнату можно было запихнуть четыре стола. Но тогда все сорокаметровое пространство окажется загроможденным конторской мебелью и выглядеть будет не лучше какой-нибудь бухгалтерии.