Харуки Мураками - Страна чудес без тормозов и Конец Света

Мы часто спрашиваем себя о душе. Примерно как у Антона Чехова в «Палате номер шесть» Андрей Ефимыч развлекает вопросами почтмейстера.

Существует ли душа? Конечна она или бесконечна? Исчезает она с нашей смертью – или все-таки переживает смерть и как-то существует дальше? Ответов на эти вопросы у меня нет, – да и у Чехова, видимо, не было. Я лишь знаю наверняка, что у нас есть сознание. Оно существует внутри нашего тела. А снаружи этого тела существует совсем другой мир. Мы живем в постоянной зависимости как от внутреннего сознания, так и от внешнего мира. И эта двойная зависимость то и дело заставляет нас болеть, страдать, ввергает нас в хаос и разрушает наше драгоценное «я».

Но я часто думаю: а разве мир вокруг не отражается в нашем сознании точно так же, как наше сознание отражается в мире? И разве здесь не применима метафора двух зеркал, развернутых друг к другу и образующих две бесконечности?

Описание подобного ви́дения (или, если угодно, понимание мироустройства) – мой постоянный мотив, но, пожалуй, именно в «Стране Чудес без тормозов» мне удалось выписать это наиболее внятно. В 1982 году я написал «Охоту на овец», свой первый настоящий роман, а три года спустя – «Страну Чудес без тормозов». К тому времени мне было тридцать шесть лет, и во мне впервые укрепилось ощущение: ну вот, я и стал писателем. Мне хотелось рассказывать истории тем голосом, которые я в себе открыл, и теми словами, который во мне накопились.. Впереди еще целых полжизни можно грамотно расходовать силы и продолжать писать.

Мне очень приятно сознавать, что усилиями Дмитрия Коваленина столь важный для меня роман переведен на русский язык, и такое уважаемое издательство, как «ЭКСМО», опубликовало его в России. От всего сердца желаю моим русским читателям получить удовольствие от этой книги.

14 октября 2002 года

Кабина лифта мучительно медленно двигалась вверх. Точнее, мне казалось, что вверх: убедиться в этом никакой возможности не было. На такой черепашьей скорости всякое движение пропадает. Может быть, лифт опускался. Может, вообще стоял. И только мне сейчас было удобнее думать, что он поднимается. Жалкая гипотеза. Никаких доказательств. Возможно, я уже проехал этажей двенадцать вверх и еще три вниз. А может, успел обернуться вокруг Земли. Неизвестно.

Что говорить, с этим лифтом и сравниться не мог подъемник моей многоэтажки, которому в прогрессивности уступал разве что колодезный ворот. Просто не верилось, что два настолько разных агрегата созданы для выполнения одной функции и одинаково называются. Слишком космическая пропасть между мирами, где они появились на свет.

Прежде всего, этот лифт ошеломлял своими размерами. При желании здесь можно даже устроить офис небольшой фирмы. Расставить столы, шкафы, стеллажи, в углу оборудовать кухню – и все равно еще место останется. В этой громадине без особых проблем уместились бы три взрослых верблюда и средних размеров пальма.

Не меньше впечатляла и абсолютная чистота. Стерильная, как в свежевыстроганном гробу. На сверкающей стали стен – ни пылинки, ни пятнышка. На полу – дорогой зеленый ковер с ворсом по щиколотку.

Но особенно поражало отсутствие всякого звука. Не успел я войти, как двери плавно и с пугающим беззвучием (и никак не иначе) закрылись у меня за спиной, и кабину затопила вязкая тишина. Поехал лифт или остался на месте – сам черт бы не разобрал. Глубокие реки неслышно текут.

Но и это еще не все. Меня окружали абсолютно голые стены. Ни панели управления, ни огоньков с номерами этажей, ни аварийной кнопки. Я почувствовал себя самым беспомощным существом на земле. Да что кнопка – не было ни табло с номерами этажей, ни предупреждения о максимально допустимой нагрузке, ни таблички фирмы-изготовителя. Не говоря уже о пожарном люке. Самый натуральный гроб. Готов поспорить, проверки на безопасность этот лифт не проходил. И никогда не прошел бы. В конце концов, должны же и у лифтов быть какие-то общие критерии...

Стоя столбом между четырьмя гладкими стальными стенками (абсолютно не за что ухватиться), я вспомнил кино о трюках Гарри Гудини, которое смотрел еще в детстве. Его связали по рукам и ногам, обмотали цепями и засунули в сундук, сундук обмотали другими цепями – и бросили в Ниагарский водопад. А может, и в пучину Ледовитого океана... Я вздохнул поглубже и хладнокровно попытался сравнить свое положение с ситуацией Гудини. Мое преимущество – в том, что руки-ноги у меня свободны. Козырь Гудини – он знал, как действовать.