Игорь Мощицкий - Иосиф и Фёдор

– А скажи-ка мне, Федя, ты крещеный аль нет? – строго спросила она.

Федя не удивился вопросу и спокойно ответил, что да, он крещен.

– А ты, – обратилась она ко мне строго, – ты крещеный?

– Я нет, некрещеный.

– Так ты в Бога не веруешь? – удивилась она.

– Не верую, – засмущался я.

– Образованный очень? Тогда скажи: почему святая вода полгода на полке стоит и не портится, а простая через неделю тухнет? Или вот яичко освященное. Полгода не портится, а обычное, сам знаешь, долго не пролежит.

Ответить мне было нечего, и она продолжила:

– В Бога, говоришь, не веришь. А перед смертью попа не позовешь? А то у нас тут один партейный помирал, так перед смертью заявил жене: “Вокруг врут, обманывают, когда говорят, что Бога нет. Не зови ко мне ни друзей, ни врачей, а позови батюшку”. Батюшка его и причастил. Что скажешь на это?

Мне опять нечего было сказать, и бабуля ушла, но свою миссионерскую деятельность решила продолжить.

Однажды придя с завода, мы с Федей обнаружили над моей кроватью икону.

– Что это? – удивился я, когда ее увидел.

– Икона Николая Угодника, – объяснил Федя.

Он, казалось, воспринял ее появление у нас как должное.

– Но откуда она взялась?

– Наверняка бабуля повесила. Видно, вознамерилась спасти твою заблудшую душу.

– А кто такой Николай Угодник? – поинтересовался я и тут же получил компетентный ответ:

– Николай Угодник – один из самых почитаемых и любимых святых на Руси.

– А чем знаменит этот святой?

– Считается, что святитель Николай оказывает помощь в житейских нуждах и заботится об исцелении греховных язв. Видимо, бабуля повесила его, чтобы он и тебя вразумил, – ухмыльнулся Федя.

– Слушай, а может, мы его снимем?

– Это неудобно. Да и ни к чему. Пусть висит. Ничего с тобой не случится, – успокоил меня Федя.

– Но как-то нехорошо. Я человек неверующий и буду спать под иконой.

– А ты прочти молитву, и будет хорошо.

– Какую молитву?

– Любую.

– Да я никаких не знаю.

– Я тебя научу. Повторяй за мной: “Отче наш, иже еси на небесех. Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь… – Федя остановился и добавил: – И питие не забудь. Аминь”.

На этом мое религиозное воспитание закончилось. А под иконой Николая Угодника я так и проспал до конца нашей практики и запомнил его на всю жизнь. Может, потому особых греховных язв у меня до сих пор не завелось. К счастью.

Между тем Федя продолжал меня удивлять. Каждое утро, когда я еще спал, он вставал на лыжи и куда-то уезжал. Я не обращал внимания, мало ли, человек стремится к физической гармонии. Но однажды он вернулся с просветленным лицом, и я узнал, что мой товарищ не просто Федя, а пылко влюбленный Федя. И по утрам он, оказывается, бегал на лыжах на почту за письмом от какой-то девушки. Письма все не было, Федя почти потерял надежду, и вдруг оно пришло. Счастливчик Федя радовался жизни ровно три дня, а потом стал опять бегать по утрам на почту, и не было метели и мороза, которые могли бы его остановить. В это время в одном доме с нами по-прежнему жили пять замечательных студенток, которые нежно к нам относились, но Федю они не интересовали. Даже в трудный час, когда денег у нас осталось только на буханку черного хлеба и банку килек, все его мысли были только о ней, неведомой мне владычице его грез. А положение становилось критическим. На хлебе и кильках мы продержались два дня, а на третий перед нами замаячил призрак смерти от голода. К счастью, сквозь звукопроницаемые перегородки соседки по дому услышали наши голодные стоны. Их щедрость помогла нам продержаться еще один день, а тут как раз и стипендия до нас дошла. Мы купили нашим благодетельницам торт, этим наша благодарность и ограничилась. Федя продолжал по утрам бегать на почту, а я увлекся одной из девушек, расписывавших на заводе фарфоровую посуду. Федя называл эту девушку “Дитя Природы”.

Наши встречи с ней всегда заканчивались долгим стоянием на лестнице у ее квартиры, причем в каждом пролете лестницы стояло еще по паре. Свет обязательно гасился, потому что темнота (друг молодежи) отгораживала пары друг от друга и давала ощущение уединенности. Впрочем, иногда кто-нибудь из стояльцев подавал смешную реплику, и тогда общий хохот превращал разрозненные парочки в клуб единомышленников. Отдельные квартиры в те времена были редкостью, и стояние пар на лестницах поневоле являлось любимым развлечением молодежи в Дулево. И не только.