Василина Орлова - Больная

— Ну давай все-таки присядем… Ты… снился мне.

Я золотом вышью рубашку — сломаю себе глаза от этой работы, но у тебя на груди засверкает солнце.

— Вот как? — он усмехнулся. — Ну послушай, я не отношусь к тебе, как к больной, поэтому скажу тебе правду. Ты в состоянии ее выслушать?

Перевяжу твою рану.

— Правду? Выслушать? В состоянии.

Постелю тебе постель.

— Так вот, мы с тобой расстались не просто так — мы навсегда расстались. Надеюсь, это ты понимаешь?

Накормлю твоего сокола.

— Понимаю ли я, Сергей?..

Напою твоего коня.

— Уже всё, Елена. Уже всё. Мы никогда не будем вместе.

Черный ворон сложит крылья на ограде.

— Что это значит — вообще всё?…

Приберу дом.

— Тебе, конечно, сейчас нужна помощь. Квалифицированная медицинская помощь. Поверь, то, что я здесь — уже немало с моей стороны. Ты согласна?

Замешу тесто.

— Согласна. Ведь ты мог и не приходить.

Выбелю печь.

— Да. Я мог и не приходить. Но я все-таки пришел. Я помню, что мы пережили вместе.

Выскоблю пол.

— Ты… ты звал меня замуж.

Надену тебе на руку кольцо.

— Ах, Боже мой. Ну мало ли что звал. Давай не будем устраивать здесь сейчас сцену из сериала. Мы расстались, Елена. И ты ведь тоже не жалеешь об этом. Если бы ты не ввела себя в весь этот бред, ты бы и не вспомнила обо мне.

Заплету косы.

— Вспомнила. У меня никого не было, кроме тебя.

Завернусь в платок.

— У тебя есть родители, есть друзья, у тебя соседи, знакомые, у тебя твоя работа, твоя родня. У тебя много всех и всего.

Выйду в ворота.

— Но тебя у меня нет.

Ты будешь спать.

— Будет другой кто-то. Ты еще молодая.

Рано утром.

— Мне не нужен никто, кроме тебя, Сергей.

Пойду по белой дороге.

— Я это уже слышал. Это не трагедия.

К каменному храму.

— А как принято?

На колокольный звон.

— Знаешь, мы ведем бессмысленный разговор. Я не вернусь к тебе.

Встану в притвор.

— Да, ты ко мне не вернешься. Ведь возвращаться некуда. Не сюда же.

Тяжелый дух ладана.

— Сюда или не сюда — не важно. Я никуда не вернусь к тебе.

Темное золото икон.

— Никогда, хочешь ты сказать.

Негромкий голос чтеца.

— Никогда.

Торжественный строгий хор.

— В общем, это нестрашно, — сказала я и посмотрела на цветок. Он рос на клумбе. — Мне совершенно нестрашно.

Луч в окно.

— Я рад.

Высокий свод.

— Ну тогда будем считать, что ты приходил, чтобы я могла сказать тебе, что я тебя прощаю. А ты — прощаешь меня?

Холодный храм.

Он рассмеялся:

— Прощаешь? Ты? Меня? Боже мой, ну ты даешь!.. А за что ты меня прощаешь?

Было не больно. Встать из пепла. Может быть, сигаретного.

Я знала, что я несправедлива к Сергею. Что мои упования пустячны, ни на чем не основаны, ни на что реальное не рассчитаны.

Инна пришла и принесла яблоко.

— Не бойся, я вымыла его хозяйственным мылом.

— Как же его теперь есть… Когда пахнет мылом, да еще — хозяйственным?

— Зато нет бактерий.

Заглянула Нюра, на нее замахали руками.

— Куда прешь, рожа?

— А ей сказать…

— Что — сказать?

— Сказать. Все живы.

— Все — да не все!..

— Если ты будешь такая мрачная, — сказала Прасковья Федоровна, — то тебя опять вечером переведут в первую палату.

— Да не трогайте ее, у девчонки горе.

— Здесь у всех горе, Наталья Валерьевна, как вы не понимаете. Погоревать тут не дадут никому — вкатят дозу, и глаза закатились.

В светлой палате было очень тихо. И надо взять себя в руки, но я, по-моему, не могу. Не получится.

— Дали бы ей какую-нибудь таблетку!

— Да какую уже таблетку, уже все дали, что могли.

— Валерьянку.

— Ха-ха. Мы не держим тут валерьянки. Это строгое отделение, милые мои.

— Надо ее переводить.

— Не надо, оставьте ее, нам не страшно.

— Вам не страшно, а мне лично страшно.

— А в первой палате, что — не люди? Какая разница?

— Люди, но те люди не соображают ничего.

— Родители не могут забрать ее отсюда?

— Куда заберешь — она в таком состоянии.

— Господи, да сделайте что-нибудь. Отпустите ее, пусть умрет, раз ей так хочется.

— Это дурдом, здесь никто не умирает — всех откачивают.

— Ладно. Пойдем, Елена. Бери свои вещи.

Я поднялась. Любое движение все же лучше. Может, наконец, не надо уже будет ничего чувствовать или думать.

— Вы понимаете, у нее умер муж…

— Дуры бабы. И вы ей поверили? Жив он, здоров. Да и не муж он ей, и мужем никогда не был — и слава Богу, а был бы, так она уже давно сидела бы тут, с вами.