Василина Орлова - Вчера

— Хошь? — Это непременный вопрос этикета, предложение завязать дружескую беседу, просьба взглянуть поласковее. И следом в ладошке — горстка пузатеньких черных собратьев.

Примета лавочек и завалинок, где собирается молодежь — бело-черное обилие кожуры. Старшее поколение тоже не пренебрегает этим способом развлечения. Не грызут подсолнухи только люди совсем уж преклонного возраста, да и то по причине отсутствия зубов. Если же в белоснежных, ровнехоньких зубах сельского парня или дивчины примечаете маленькую щербинку, будьте уверены, она возникла как следствие и приспособление для более удобного защемления семечек.

Все лето желтые круги «паляныци», обрамленные лохматыми яркими лепестками, веселят глаз. Грядки, обсаженные цветами в человеческий рост. С интересом следя за положением солнца на небе, молодая братва поворачивает головы с востока на запад. А головы со временем тяжелеют, наливаются, клонятся книзу. С этого момента мы обычно начинали секир-башку. Тайно ото всех, ибо за такие проделки влетало. Недозревший подсолнух — подлинное искушение для малолетних преступников. Но темные пятна на губах и на пальцах выдавали нас красноречивее любых улик.

Наконец наступает долгожданная пора, когда каждый второй подсолнух пригоден для уничтожения. Их шляпы желтеют, лепестки начинают облетать.

Лично я предпочитаю семечки сырые, только что выколупнутые из паляныци. Хорошо при этом саму паляныцю держать в руке, это добавляет вкуса.

— Все подсолнухи срезать или только спелые? — Задает Лешка глупый вопрос.

— Только подсолнухи, — видя наше воинственное настроение, предостерегает папа.

Мы отправляемся в наступление, вооружившись ножами, само собой, представляя себя воинами, полные намерения «тычиканить» головы тех, кто стал сегодня нашими воображаемыми врагами. Золотая Орда перед нами. И сеча разворачивается…

Складываем порубанное золотое воинство в мешки и волоком тянем к хате, где уже стоит огромнейший таз — «балия». Вот она. Садимся вокруг, берем короткие толстые палки.

— Бьют-бара-баны-судь-бы! — Выкрикивает Серега с каждым взмахом палки, отчего действо становится похожим на ритуальное, колдовское.

Лешка размахивается пошире — бац!

— Уй-юй! — Он взвился и поскакал к калитке. Серега от смеха еле заползает на забор. Отсюда можно в подробностях наблюдать всю сцену:

— Ты же по пальцу, что ж на ноге-то прыгаешь!

— А по-твоему, я должен на пальце?..

Балия наполняется. Стоит отойти, как на балию, озираясь, набегают куры. И ну грести зерно, кося желтым глазом, оглядываясь на вас. Сережа начинает их кротко увещевать:

— Кыш! А ну, кыш отсюда!

Полагаете, наглые кудахталки пристыжено бросают свое занятие? Ничего подобного. Они делают вид, что не замечают Сережу. Пока тот последним аргументом не использует, увы, ту же палку.

Столкнулась с Фанидиром:

— Ты что в Универе не являешься?

— Нет у тебя вопросов к экзамену по культуре?

Мы встали в стеклянный угол под лестницей, в курилке. Фанидира не запомнить невозможно: высок, четкие черты лица, длинные темные всклокоченные волосы. Взгляд пока еще юного Мефистофеля. От него иной раз шарахаешься.

Что касается дурацкого имени — Фанидир — это от увлечения Толкином. Имя эльфийское. Парень из тех, кто размахивает деревянными мечами и исповедует выдуманные рыцарские законы — нынешнее повальное увлечение, каким для других поколений были то три мушкетера, то неуловимые мстители.

— Днем на работе, — рассказывает Фанидир, — деньги нужны позарез, на Байкал охота съездить. А ночами — творческий процесс.

Фанидирик пишет стихи. И, разумеется, как всякий поэт, Фанидир — личность не без странностей.

— Главное в стихотворении — интуитивно нащупать некую фонетическо-смысловую связь, — бредит он, — которая способна воздействовать на читателя магическим, заклинательным образом. Первые в истории человечества стихи были ритмическими заклинаниями…

Однажды в центре города мы столкнулись с невысокой светловолосой женщиной, которая деликатно ухватила Фанидира за рукав и воскликнула:

— Дима!

Миловидная тетя, оказалось, из какого-то литобъединения. И, видимо, сие обстоятельство явилось определяющим в плане дальнейшего общения: от тети было уже не отвязаться. Все вместе мы направились в собрание поэтов.

Презентабельное невысокое здание. Внутренний ухоженный дворик с кафетерием и массивной дверью, у которой стоя почивает охранник.