Фред Бодсворт - Чужак с острова Барра

Тому было немало причин, но одна из важнейших живо представилась Рори Макдональду, когда он с восхищением любовался смуглой прелестью Кэнайны.

В той неравной борьбе за существование, рассуждал Рори, первобытному человеку чрезвычайно помогло то обстоятельство, что самец этого вида никогда не утрачивал способности испытывать то, что испытывал теперь он сам. Инстинкт размножения у человека был постоянным, а не ограничивался, как у других млекопитающих, каким-то кратким, скоротечным периодом гона. В любое время года человеческая самка могла возбудить и увлечь самца, и это немало способствовало сохранению вида. Мужчины-охотники могли гибнуть в несметных количествах, сражаясь со зверями, превосходящими их силой, из-за пищи для своих женщин. Однако, сколько бы мужчин ей пало на охоте, это почти не отражалось на способности вида к воспроизводству. Человеку не свойственны продолжительные периоды полового равнодушия или бессилия, от одного мужчины могли одновременно забеременеть двадцать женщин. Значит, человек как вид уцелел, а затем и преуспел именно благодаря тому, что лихорадочная страсть его чресл, которую иной век стыдливо нарек "любовью", практически не ведала ограничений.

Ну и что же из всего этого следовало?

Во-первых, это новый довод в пользу того, что Кэнайна принадлежала к другому миру, к другой жизни и никогда не сможет войти в его жизнь. И во-вторых, это, по его мнению, означало, что, раз мужчина создан для того, чтобы от него одновременно забеременело двадцать женщин, так как в противном случае род человеческий попросту бы вымер, ему нечего стыдиться, что он так страстно желал Кэнайну.

— Хочешь попробовать капельку? — спросила его Кэнайна.

— Конечно, хочу. Я, знаешь, спал наяву!

Рори взял кусок кости, ножом соскоблил приставшие к ней остатки обуглившегося мяса и поднес кость к губам. Он нерешительно чуть потянул в себя воздух, и мягкий, студенистый мозг побежал ему в рот. Сладковатый, немного зернистый, но не маслянистый, и лишь едва отдает характерным привкусом жира. Рори понравилось, и он опять пососал кость.

Костный мозг скоро кончился, и они молча сидели, глядя, как белый пар легкими облачками вздымается над котелком с похлебкой. Рори размышлял о том, забыла ли она его вчерашнюю выходку. Он пододвинулся к ней. Она не отстранилась. Он положил ей руку на плечо. Взял другой рукой за подбородок и нежно запрокинул голову. Потом медленно склонился над ней и поцеловал.

— Прежде я всегда говорил, что никогда не целую два раза одну и ту же девушку.

— Почему?

- Потому что, если я ее поцеловал, она уже не та. Быстро отодвинувшись, Кэнайна воззрилась на него.

— В тебе есть что-то такое, чего нельзя не презирать, — сказала она холодно.

— Да я шучу.

— Тебе кажется, что ты шутишь, но это не так. Ты веришь в то, что говоришь. Иногда ты такой разумный и взрослый... а иногда всего лишь испорченный,самонадеянный мальчишка...

Рори не дал ей договорить. Он вновь привлек ее к себе и поцеловал. Голова ее бессильно склонилась к нему на плечо.

- Утром я еще ужасно злилась на тебя, — сказала она. — Должна бы и сейчас злиться. Наверное, это все ман-тай-о.

Она долго лежала в его объятиях, и он знал, точь-в-точь как в тот день на Кишамускеке, что может взять ее. Но после их вчерашнего разговора на реке, когда она рассказала о том, как с ней обходились белые, Рори казалось, что он лучше способен понимать, что в этот момент творится в ее душе. Не его ухаживание и не его приятная внешность так быстро покорили ее. В его объятиях она как бы обретала самоутверждение, некое доказательство того, что она нужна и желанна, то, в чем ей до сих пор было отказано в отношениях с людьми его расы.

И однако, с самого начала, с первого поцелуя, Рори чувствовал, что их разделяет незримый барьер. Что такое этот барьер, он не знал. Однако ему было ясно, что решение не доводить все до конца — если только его можно было назвать решением, — эта психологическая преграда лежит в нем самом, а не в ней.

Костер догорал, мясо перестало кипеть, оба они не замечали этого. Наконец она воскликнула:

— Ой, клецки! Мы забыли про клецки!

Она высвободилась из его объятий и подкинула в огонь свежих дров. Когда похлебка закипела вновь, она бросила в кипящий бульон четыре комка теста.

Рори не понравилась гусиная похлебка с клецками. Очень уж жирно: мясо жесткое и безвкусное, а клецки крутые и твердые. Едва Рори взял в рот первую ложку, Кэнайна расхохоталась.