Фред Бодсворт - Чужак с острова Барра

С любопытством смотрела Кэнайна, как отец положил оленью лопатку на печку. Теперь родители стояли не шевелясь и как завороженные смотрели на кость внезапно застывшим взглядом; дышали они прерывисто, и дыхание с хрипом застревало у них в горле. Кость оттаяла и отсырела. Мясные волокна обуглились и задымились. Кость просохла и побелела. Потом вдруг громко треснула, и извилистый излом наискось прорезал ее.

Лица родителей просияли. Дэзи Биверскин даже улыбнулась впервые за много дней, обнажив щербатые зубы. Джо Биверскин нагнулся и стал внимательно рассматривать трещину. Потом вдруг вскочил, схватил ружье и выбежал из вигвама.

— Что это значит? — спросила Кэнайна у матери.

— Это добрый знак, — ответила Дэзи Биверскин. Слова языка кри, обычно звучавшие мягко и мелодично, теперь, когда она была взволнована, резанули слух.

— Она показывает, где дичь. Если трещина маленькая — значит, далеко, а если длинная и глубокая — значит, олень, большой и жирный, где-то совсем близко.

— Глупости, - сказала Кэнайна. - Разве кость может знать, где находится дичь?

— Дух оленя еще сидит в ней, — терпеливо объяснила Дззи Биверскин. — Он знает, где его братья.

— Тогда почему же он выдает их охотникам, которые хотят убить его братьев?

— Дух не хочет, чтобы их убили. Он всегда показывает в противоположную сторону, чтобы обмануть охотника, но мудрый охотник это знает и не дает себя провести. Этому тебя не учили в школе у белых, потому что только мускек-оваки знают о таких вещах. Вдруг Кэнайна тихонько заплакала.

— Мы съели припасы быстрее, чем была необходимость, — сказала она. — Они уже почти кончились. А теперь надеемся на глупые предзнаменования и приметы. Только и остается, что умереть с голоду.

Но Дэзи Биверскин по-прежнему улыбалась с уверенностью и надеждой.

- Скоро у нас будет вдоволь еды, — сказала она.- Каждый день по три раза будем есть мясо, лосятину или оленину, пока не возвратятся нискук.

Не прошло и часа, как вернулся Джо Биверскин. Быстро летел он к лагерю, чиркая лыжами по сухому снегу, на лице его, собрав щеки гармошкой, сияла счастливая улыбка.

— Я нашел следы карибу, — сказал он. — Близко и совсем свежие. Вчера здесь прошел.

Обернувшись к Кэнайне, Дэзи Биверскин с сияющими глазами кивнула: "Я же говорила". Джо выпил несколько кружек ухи и начал собираться в дорогу. Сунул в рваный рюкзак два одеяла, топор, котелок. Отсыпал в мешочек половину оставшейся муки, положил сверху два куска лярда величиной с кулак и тоже упрятал в рюкзак. Взвалил рюкзак на спину и взял ружье. Вышел из землянки, стал на лыжи и вскоре исчез в темном ельнике за вигвамом. Уходя, он не попрощался и ни разу не оглянулся.

Кэнайна знала, что он будет неотступно идти по следу оленя и день и два, а если нужно, и всю неделю, по ночам укладываясь рядом с ним, понемногу нагоняя оленя, пока не убьет. Чтоб настигнуть его бесшумно, он оставил собак и санки в лагере, а значит, не мог взять ни палатку, ни печурку, и каждую ночь будет спать в вырытой в снегу норе, сверху и снизу устланной лапником. И у него не будет никакой еды, кроме лепешек, так как, даже если ему попадется мелкая дичь, он не рискнет стрелять, чтобы не спугнуть оленя.

Дэзи Биверскин ликовала.

- Скоро у нас будет вдоволь мяса, — говорила она. — Скоро тебе не придется вытаскивать сети. Охи надоела мне рыба!

В этот день сети оказались пусты, и, когда Кэнайна под вечер возвратилась в лагерь, Дэзи Биверскин вывела ее из землянки и показала, где раскопать лыжей снег, чтобы найти лишайник и багульник. Дэзи делала вид, что почти шутит, но Кэнайна знала, что мускек-оваки в голодную пору, на грани отчаяния, прибегают к этому последнему средству, когда иссякли все остальные источники пищи.

За четыре дня не попалось ни одной рыбы, и они питались коричневой кашицей из лишайников, заправленной остатками муки и лярда. В кашице попадались кусочки каких-то мясистых, почерневших, горьковатых листьев вместе с песком. Эта пища насыщала лишь ненадолго, и Кэнайну почти непрестанно терзал мучительный голод.

На пятый день в сети попалась большая щука. Почуяв рыбу, собаки, сидевшие на цепи позади вигвама, жалобно заскулили, когда Кэнайна возвращалась с рыбой домой. Дэзи знала, отчего они скулят, и, взволнованная, вышла встречать Кэнайну у входа.

- Надо дать хоть немножко собакам, — сказала Кэнайна. — Они не ели несколько дней.

Дэзи решительно замотала головой:

— Вот вернется отец, тогда нажрутся до отвала,- сказала она.