Туве Янссон - Честный обман

— Да-а, — сказала Анна, — ну и представление устроили. Не пойму только, отчего он не снял отпечатки пальцев. Ведь у них так положено. И отчего грабитель закинул мешок в канаву, тоже никто объяснить не сумел. Кто бы мог его напугать? Здесь же по ночам ни души не встретишь. Может, собака? Не совесть же в нем заговорила… Как по-вашему, могла это быть собака?

— По-моему, могла, — сказала Катри.

Анна села и, задумчиво помолчав, ни с того ни с сего спросила, читает ли Катри детективы.

— Нет, не читаю.

— И мы не читаем… Я вот сижу тут и все раздумываю над хозяйкиными словами… что, мол, утром храбриться проще простого, не то что в сумерки. Вы очень добры, что обещали побыть здесь с собакой. Всего ночку-другую, а потом я все забуду. Я быстро забываю…

Катри перебралась в «Большой Кролик», и пес разместился в коридоре, возле черного хода. Первый день стоил Катри такого напряжения, что простейшие дела казались ей совершенно невыполнимыми. Одно она решила твердо: двигаться надо по возможности без шума и незаметно, словно тень, которая никоим образом не ущемляет Анниного долгого, избалованного и свято чтимого покоя. А времени было в обрез, каждый час на вес золота, за считанные дни Катри должна прибрать этот домишко к рукам и убедить Анну, что независимость вполне возможна, даже если живешь не один. Но Анна сидела себе у огня и зябко поеживалась, размышляя о том, отчего раньше ее дом никогда не выглядел таким пустым и заброшенным.

Катри зашла пожелать Анне доброй ночи.

— По-моему, — осторожно сказала она, — толку от этого замка никакого…

— Что? — встрепенулась Анна. — При чем тут замок?

— Я о том, что в двери порядочного замка нету. Ведь начнешь запираться — глядишь, и в привычку войдет, лишняя обуза…

Анна рассердилась.

— Что вы такое говорите?! С какой стати мне запираться? Право же, здесь и без того словно в одиночке сидишь! Так что не волнуйтесь и спокойно ложитесь спать.

Утром невидимка Катри поставила возле Анниной кровати поднос с завтраком. В печах горит огонь, зеленеют в вазе побеги грушанки, подол халата аккуратно подшит. И Аннина книжка, раскрытая на нужном месте, лежит рядом с тарелкой. Заботливая опека, во всех мелочах, везде и всюду, день-деньской. Но самой Катри по-прежнему не видно. Анна вконец изнервничалась — в доме будто дух поселился, один из тех чародейских духов, что обитают в сказочных дворцах; хлопотливые мифические создания, они всегда рядом и всегда стремятся прочь, ухватишь краем глаза промельк движения, обернешься — а там пусто. Только дверь закрывается, без единого звука. Впервые в своей затворнической жизни Анна услыхала царящую в доме тишину, и ей стало не по себе. К вечеру она не выдержала и заглянула в кухню, на почтительном расстоянии обойдя собаку; кухня была пуста, и тогда Анна торопливо поднялась по лестнице и окликнула из коридора:

— Фрёкен Клинг! Вы здесь или нет? Где вы?!

Катри открыла дверь.

— Что такое? Что случилось?..

— Ничего! — ответила Анна. — Вот именно: ничего! Просто вы шныряете по дому втихомолку, и я понятия не имею, где вы, бегаете, как мышь за стеной!

Катри изменила тактику. Теперь ее быстрые шаги звучали всюду и везде, она гремела посудой, она выбивала в саду ковры и поминутно обращалась к Анне за советом. В конце концов Анна сказала:

— Фрёкен Клинг, милая, зачем спрашивать меня о том, что вы прекрасно можете решить сами? Не к лицу это вам. Поверьте, вы напрасно нервничаете — для тревоги нет оснований.

— Не понимаю, фрёкен Эмелин.

— Да тут и понимать нечего, я о краже! — нетерпеливо пояснила Анна. — О нашем взломщике!

Катри засмеялась. Этот смех не имел ни малейшего сходства с ее жутковатой улыбкой, все лицо открылось в безудержном, искреннем веселье, сверкнули роскошные зубы.

Анна пристально глянула на нее, потом сказала:

— В первый раз вижу, как вы смеетесь. С вами это нечасто бывает?

— Да, очень редко.

— И что же тут смешного? Наша покража?

Катри кивнула.

— Ладно, смейтесь, коли смешно. Так или иначе, вы просто на себя не похожи. На первых порах вы были невозмутимее.

Около трех зазвонил телефон. Катри сняла трубку.

— A-а, это вы, — сказал лавочник. — Саму Эмелиншу теперь и к телефону не подпускают. В таком разе передайте ей, что преступники пойманы. Еще к одним забрались, тут их и накрыли… А с надзором-то как делишки?

— Отложите для нас два пакета молока и дрожжи, — сказала Катри, — и все запишите в счет.