Камилл Бурникель - Темп

Если взглянуть под этим углом, то название журнала лишалось своего смысла. Сейчас наблюдалась тенденция смешивать воедино все типы клиентуры, стирать роскошь, иерархию и индивидуальность каждого с помощью красочных ярлыков, которые наклеивают на них, как на недоразвитых или страдающих монголизмом детей, различные туристские агентства. Все идет в направлении демократизации отдыха, вплоть до сафари в Кении, путешествия по Меконгу или по Нилу. Больше никаких инкогнито, а только сплошная анонимная и «долларизированная» волна. Правда, подумав, приходишь к мысли: «А почему бы и нет, в конце концов?» Эта волна приносит с собой самородки, благодаря которым последним бастионам концерна удается в различных точках планеты бороться против развала и передачи в другие руки. Против исчезновения!

У Арама не было ни привычки, ни оснований задаваться вопросами о региональной либо планетарной политике концерна, тем более оспаривать ее. Он попытался организовать перестройку в старом мюнхенском «Ласнере», — который походил на импровизацию, созданную из остатков Херренхимзе и Линдерхофа, и был приобретен Тобиасом в разгар охватившей Германию депрессии, — так, чтобы устроить там звуконепроницаемые бюро, конференц-залы, оборудование техникой для синхронного перевода и усовершенствованными аудиовизуальными системами для проведения деловых встреч. Однако принадлежащие миру металла и стекла и полностью управляемые с помощью электроники структуры не приживаются в декорациях эпохи Вагнера и Людовика II. Его старания в этом направлении оказались напрасными, и мюнхенский филиал в конце концов перешел в другие руки. Поскольку тенденция казалась необратимой, то никто не подумал обратить на это его внимание, а он сам даже и не заметил, что понес на этом деле убытки. Разве не было для него самым главным, чтобы новая дирекция мюнхенского «Ласнера» сообщила ему, что его номер по-прежнему остается в его распоряжении?

Гостеприимство. Название продолжало раздражать сетчатку, как какая-нибудь неоновая реклама, мигающая в исступленном ритме. Эти люди определенно утратили почву под ногами. Они сражаются с пустотой. Гостеприимство… В этом есть что-то от «Сестер бедняков», от «Ночного приюта», от «Армии спасения»… Когда-то, во времена Паккарда, во времена хедива и раджей в белом спенсере, путешествовавших транзитом нерез Суэц и пересекавших, словно какие-то увешанные бриллиантами зомби, салоны «Каир-Ласнер-Эггера», — да, когда-то могло казаться полезным предлагать читателям «Таймса» или «Ревю де дё монд» эту дополнительную информацию, чтобы они не остались в неведении и знали, что великий Эскоффье становится на один сезон главным поваром в «Негреско», что Шарль Баэлер открывает новый отель в Ассуане или что герцогиня Орлеанская, проживавшая в Бад Рагаце, вывихнула себе лодыжку, поскользнувшись на подножке своей «виктории». И конечно же со стороны Тобиаса, сделавшего из этой брошюры информационный орган для всех участников Готской гостиничной программы, борьба была честной. Если на уровне отелей конкуренция действительно существовала, то она не простиралась до того, чтобы печатать только новости, интересующие исключительно его концерн, несший все расходы по изданию. Тобиас и его коллеги, должно быть, свято верили в существование Эльдорадо шикарного туризма, коего самыми естественными творцами и избранниками они были, что отвращало их от неприкрытой борьбы в пользу развития духа соревнования и качества.

Поскольку ожидание затягивалось, у Арама возник вопрос, компенсируются ли сейчас затраты на этот ежемесячник иллюзией того, что новая, преимущественно меняющаяся клиентура, уже не принадлежавшая к определенному, узнаваемому по титулам, состоянию и некоторым социальным кодам классу, способна благодаря такого рода чтению войти в нечто вроде большого клуба, предназначенного для happy feu, [31] Немногие избранные (англ.). вписывающихся в удивительное созвездие, неподвластное космическим ветрам и земной суете. «Смешно!» — подумал он.

А именно такого рода мифоманию был призван культивировать журнал «Гостеприимство». Возник настоящий вакуум между миром масс и статистических данных и этими абсурдными картинками, пытающимися благодаря фотомонтажу и утрированному хроматизму заставить поверить в существование нескольких райских островков, какого-то благословенного края, лишенного язв, защищенного от чумы, акул, тайфунов, более того, защищенного от господствующей идеологии, одним словом, некоего безоблачного мира, благодаря хитростям фотообъектива сохраняющего невинность первых дней творения.