Стеф Пенни - Нежность волков

Томас Стеррок распахивает дверь и выпускает в коридор дымный спертый дух. Он явно из тех, что полагают, что свежему воздуху место на улице.

— Думаю, сегодня вечером нас никто не потревожит. Мои хозяева поглощены какими-то семейными склоками.

Нокс не знает, как реагировать на это. Но он не готов встречаться с Джоном Скоттом, если тот выпил. Может, оно и к лучшему, что он срывает свою неудовлетворенность на жене, а на публике выглядит благопристойным гражданином. Нокс стыдится этой мысли и старается выбросить ее из головы.

— Я получил вашу записку и сгораю от любопытства, что же вы хотите мне сообщить. — Он напоминает себе, что следует быть настороже даже со Стерроком.

— Я думал о Жаме, когда мы прочесывали берег озера. — Стеррок льет виски в два стакана и взбалтывает в своем темно-желтое пойло. — И я вспомнил о человеке, с которым знался, когда был следопытом. Его звали Каонвес.

Нокс ждет.

— Я не был уверен, следует ли довести до сведения… Я размышлял, зачем было убивать торговца вроде Жаме — с какой целью? И подозреваю — хотя, разумеется, вовсе в этом не уверен, — что виной тому как раз костяная пластинка.

— Костяная пластинка, о которой вы уже рассказывали?

— Да. Я говорил вам, что она мне нужна для исследований, которыми сейчас занимаюсь, и, возможно, вам пришло в голову, что раз я так хочу заполучить эту вещь, то и другие ради нее способны пойти на многое. Однако… черт возьми, я даже не знаю, то ли это, что я думаю. — В свете лампы его лицо кажется высохшим и старым.

— А что вы о ней думаете?

Стеррок заглатывает содержимое своего стакана и морщится, словно выпил лекарство.

— Понимаю, это прозвучит нелепо… но мне представляется, она может доказать, что у индейцев существовала древняя письменность.

Нокс готов расхохотаться. Это кажется абсурдным — приключенческий роман для подростков. Ему и вправду никогда не доводилось слышать подобной нелепости.

— Почему вы так полагаете?

Он никогда не считал Стеррока дураком, несмотря на все его недостатки. Возможно, он ошибался, и этот человек не в себе, что, кстати, объясняет, почему на седьмом десятке он носит столь старомодное пальто.

— Я вижу, вы считаете это нелепостью. У меня есть свои соображения. Я больше года изучал этот вопрос.

— Но всякий знает, что ничего подобного нет! — Нокс не может сдержать себя. — Если бы эта письменность действительно существовала, остались бы следы… какие-то документы, или записи, или разрозненные свидетельства… однако же нет ничего.

Стеррок слушает его внимательно и серьезно. Нокс старается говорить примиряюще:

— Прошу прощения, если не принял всерьез, но это… фантастика.

— Возможно. Но факт остается фактом: некоторые люди допускают такую вероятность. Это вы признаете?

— Да. Конечно, они вольны…

— И если я ищу эту вещь, то и другие тоже могут ее искать.

— И это возможно.

— Что ж, тогда объясню, о чем я подумал: человек, которого я упомянул, Каонвес, был, так сказать, журналистом, писателем. Индеец, но очень одаренный. Умный, образованный, отлично строил фразу и тому подобное. Я всегда считал, что в нем течет белая кровь, но никогда его об этом не спрашивал. Он был фанатическим гордецом, одержимым мыслью о том, что индейцы обладали великой культурой, во всех смыслах сравнимой с культурой белых. У него это превратилось в манию сродни религиозной. Он считал меня сочувствующим, и до определенной степени так оно и было… Он был неуравновешен, бедняга, запил, когда не сумел добиться успеха, на который рассчитывал.

— Что вы имеете в виду?

— То, что он или ему подобные, фанатично верящие в индейский народ и его культуру, способны на все, чтобы добыть такое свидетельство.

— А этот человек знал Жаме?

Стеррок выглядит несколько удивленным.

— Этого я, право, не знаю. Но ведь слухами земля полнится — необязательно знать того, от кого вы что-то хотите. Я и сам не знал Жаме, пока не услышал, как он рассказывает об этой пластинке в торонтском кафе. Он был не из тех, у кого рот на замке.

Нокс пожимает плечами. Неужели Стеррок вытащил его из дома только затем, чтобы рассказать эту странную историю?

— А где сейчас живет этот Каонвес?

— Этого я сказать не могу. Много лет его не видел. Я знал его, когда он писал статьи, разъезжая по полуострову. Как я уже говорил, он запил и исчез из виду. Я только слышал, будто он перебрался за границу.

— Вы мне это рассказываете, потому что считаете его подозреваемым? Весьма слабые основания, вам не кажется?