Когда я проникаю в нее, она и не думает дать себе волю, удерживается на самом моем кончике, стараясь не потерять ни одной крошки наслаждения потрясающим первым соприкосновением напряженной головки со своими нежными слизистыми стенками, затем она медленно опускается, сдерживая скольжение, до тех пор, пока, исчерпав все силы, не падает и не поглощает меня целиком. Ее глаза увеличиваются и горят огнем, сиреневая тень выступает вокруг них, ее рот открывается для крика, который ей едва удается сдержать, неистово кусая губы.
Оргазм накрывает ее как глубинная волна. Я остаюсь неудовлетворенным, но это не имеет значения, она в моих объятиях, нежная возлюбленная, забывшаяся, недвижная, драгоценнейшая находка. Я скоро осознаю, что она в обмороке. Я все еще в ней, не смея пошевелиться, мучимый грандиозной эрекцией.
Тихонько приподнимаю ее голову, целую ее закрытые глаза, очень нежно. Наконец она поднимает веки, сначала смотрит совершенно потерянно, затем, полностью вернувшись к реальности, одаривает меня широкой улыбкой, крепко сжимает в объятиях и, чувствуя, как в самой ее глубине шевелится мое неугомонное желание, принимается за дело, с тем чтобы привести меня в нужный порт.
Оттоманка — если это действительно оттоманка — не очень подходящая мебель для бурных любовных забав. Это кстати: Изабель вовсе не экспансивная особа. Все ее чувства бурлят внутри, она скупа на жесты и шумные проявления. Она занимается любовью с религиозной торжественностью. Двигается едва-едва. Неподвижное скольжение. Она смотрит на меня, подстерегая возрастание моего наслаждения. Словно держит меня за руку и ведет по цветущей тропинке, медленно, но верно поднимающейся к сияющей вершине.
Страстная и спокойная Изабель… Такая внимательная к моему наслаждению, такая лакомая до своего! Она действует так умело, что мы вместе достигаем ослепительной вершины. И для того чтобы соответствовать ей, я сдерживаюсь и не трублю о своем удовлетворении.
Мы приходим в себя, она на мне всем своим легким весом. У меня нет обычного желания избавиться от женщины, становящейся обузой после любовной схватки. Я охотно продлил бы это мгновение, в забвении перепутав руки и ноги, забывшись в мощном запахе нашего пота и наших выделений.
Пронзительные телефонные звонки вырывают нас из сладкого забытья… Лизон?
Изабель снимает трубку, произносит "алло!", выслушивает ответ, поворачивается ко мне, отрицательно качая головой. Это не Лизон.
Тревога, забытая на мгновение, возвращается вкрадчивыми шагами. Пока Изабель разговаривает, я привожу себя в порядок. Она видит, что я готов уйти, быстро прерывает разговор и прижимается ко мне. Она хочет меня успокоить. Или успокоиться сама, кто знает?
— Позвони к себе. Может быть, она теперь там.
Набираю свой номер. Жду. Тишина. Я спрашиваю:
— У тебя есть номер Стефани?
— Нет.
Нужно предпринять что-нибудь.
— Я дойду до маленького бистро рядом с лицеем. Они туда заходят.
— Потом пойдешь домой? Если не найдешь ее в бистро.
— Да.
— Как только она придет, я скажу ей, чтобы она тебе позвонила.
— Ладно.
Она кладет руки мне на грудь, поднимает на меня глаза цвета зеленой воды:
— Эмманюэль…
Я сжимаю ее руки в своих. Потом быстро целую в губы и ухожу.
Лизон нет в маленьком бистро, нет никого и из ее компании, впрочем, это не их время. Я возвращаюсь к себе, может быть, она пришла туда. Но ее нет. Чем бы мне заняться, чтобы не торчать как проклятый перед телефоном? Моя рукопись.
Я вынимаю ее из ящика. Завтра обязательно ее отнесу. Мне кажется, что листы лежат недостаточно ровно. Они беспорядочно высовываются из большой папки с ремешками. Это не в моем духе. Лодырь по отношению к домашнему хозяйству, я очень аккуратен во всем, что касается работы… А, телефон!
— Лизон!
— Нет, папа! Это Жозефина, твоя обожаемая маленькая дочка. Ты меня не узнаешь?
— Теперь узнаю. Мне трудно было тебя узнать до того, как ты заговорила.
— Ах да, правда… Скажи-ка, эта твоя Лизон, ты, кажется, жутко к ней привязан? Ты заорал так, будто умираешь со страху. Она водит тебя за нос, правда ведь? Не надо расстраиваться, папа. Они все стервы!
— Кроме твоей матери, надеюсь?
— Ну, знаешь ли…
— Жозефина! Ты, кажется, слишком далеко зашла.
— Это неопасно, пока мы разговариваем, ты можешь в любой момент остановить меня! Подожди, Фрипон хочет с тобой поздороваться.
— Фрипон?
— Моя собака. Ты забыл?
— -Ах, да! Фрипон.
Читать дальше