Игорь Афанасьев - PHANTOM@LOVE.COM (ФАНТОМ - ЛЮБОВЬ)

В один из моментов Фильке показалось, что он услышал женский крик не от тропинки, а от моря, которое шелестело по гальке метрах в пятидесяти вниз от него. Филя, на всякий случай, быстренько рванул к своим попутчикам, и они благополучно вернулись в свою обитель.

Утром следующего дня дружная компания отправилась искупаться на косе. У спуска, по которому можно было подойти к воде, они увидели странную картину. Вдоль тропы стояло человек двадцать отдыхающих, а внизу, у камней, окунувшихся в пивную пену прибоя, не было ни единой души. Папа, увлечённый беседой с молодыми женщинами, не придал этому факту никакого значения и смело шагнул по направлению к морю.

— Ты куда, мужик? — остановил его голос одного из отдыхающих и прояснил ситуацию. — Там мертвяк лежит, туда нельзя.

Только тут внизу, у камней, отчётливо проявилась одинокая фигура милиционера и некое подобие человека между двумя валунами.

В это время к месту происшествия прибыла спецмашина, но к «дикому» пляжу проехать не смогла. Трое или четверо людей в форме спустились по откосу, откинули камни, которыми была присыпана голова погибшего, уложили тело на большое одеяло и понесли к машине. Милиционеры прошли рядом с Филькой, и он увидел сине-белую скрюченную руку, торчащую из-под газет, которыми покойника накрыли сверху. Один из милиционеров шёл вслед за процессией и нёс в руках мужские брюки и рубашку, а также женские босоножки.

— А бабу так и не нашли, — сочувственно заметил стоявший рядом мужчина.

Машина уехала, и люди стали медленно наполнять каменистый пляж.

Папа, Филя и женщины спустились вниз, но чувствовали себя все не самым лучшим образом. Желая сменить тональность настроения, папа потащил Фильку купаться, но за несколько шагов до воды Филька упёрся и молча показал рукой отцу на волны. Мириады красных божьих коровок упали к этому времени в Черное море, и волны, накатывавшие на камни были словно пропитаны кровью.

Отец не стал настаивать. Он только погладил Фильку по голове и сказал:

— Если бы люди помнили, сколько в этом море пролито настоящей крови, то на пляж бы не ходили.

Красные волны становились всё выше, а в ушах у Фильки звучал приглушённый женский крик, который почудился ему накануне ночью…

К полудню в Одессе, даже у моря, становилось невыносимо жарко, и папа уводил Фильку обедать в какую-нибудь столовую, подальше от пляжа, ибо в близлежащих «общепитах» стояли километровые очереди.

Иногда они отправлялись в долгое путешествие на Привоз, который лично для Фильки не представлял ничего особенного, если не считать толпы людей и вонючих рыбных рядов. Папа покупал сушёные креветки, огромные абрикосы, яблоки, груши и жирные вяленые рыбины.

После дневных процедур наступали длинные южные вечера.

На ужин их часто зазвали московские барышни, куда и уплывал копченый рыбец вместе с бутылками пива «Жигулевское».

Быстро проглотив сочный помидор и кусок колбасы «Московской», Филька оставлял папу на попечение дам и улепётывал во двор, где его уже дожидалась небольшая, но дружная компания двенадцати- тринадцатилетних сверстников из близлежащих домов и строений.

Верховодила шайкой Женька, внучка хозяина дома.

Крепкая, мосластая девка обязана была родиться мальчишкой, но в небесной канцелярии всё перепутали и отправили её в Одесскую жизнь в женском обличии.

Днём и ночью Женька ходила в одном и том же выгоревшем на солнце купальнике, а точнее — в трусах, потому что две сморщенные тюбетейки на её плоской груди трудно было назвать лифчиком. Отсутствие какого-либо намёка на бюст компенсировалось длинными красивыми ногами. Когда она переступала груды отдыхающих на пляже, головы вполне почтенных отцов семейств дружно поворачивались в направлении её движения. Жёны начинали нервничать и немедленно напоминали мужьям одну из легенд, которая гуляла по всем приморским городам, но чаще всего её правдивость отстаивали одесситы.

По этому преданию, именно здесь, на пляже «Аркадия», впервые случился акт морального разложения и бесстыдства, который тогда ещё не назвался так умно — нудизмом. В один из дней на пляже появились две девицы — в чем мать родила. Невозмутимо пройдясь вдоль кромки моря, они нырнули в его прохладную негу и принялись беззаботно плескаться. К моменту их погружения вся пляжные холостяки и прикидывающиеся таковыми уже выстроились длинной шеренгой у воды, а женатые мужчины, под возмущенные комментарии своих «половин», переминались с ноги на ногу у семейных подстилок, стараясь придать выражению своих лиц оттенок возмущения. В море посыпались груды претендентов на более близкое знакомство с русалками, но те, не реагируя на возбуждённые шутки и призывы, выбрались на берег и под женские крики: «Куда смотрит милиция!» — продефилировали в обратном направлении.