Теа Обрехт - Жена тигра

Фра Антун все еще рассказывал о минах, заложенных чуть выше старой деревни, и о той, что не взорвалась на огороде его соседа, когда я наконец собралась с мыслями и спросила:

— Где это?

— Да на соседнем дворе, — сказал он, показывая в окно.

— Нет… Где то место? Вы еще сказали, что там два мальчика подорвались.

— Так в Здревкове. — Фра Антун снял очки и протер стекла полой рясы. — Это еще более тихая заводь, чем наша Галина. Зато там больница есть. — Без очков он выглядел беззащитным и растерянно моргал. — В этом Здревкове уже несколько лет все подобные случаи стараются замалчивать, но тут стало известно, что на прошлой неделе поздним вечером двое подростков возвращались домой из Райковача и эта проклятая мина взорвалась, когда они были уже у себя на огороде, может, мимо грядки с салатом шли. — Фра Антун, видимо, принял мое молчание за удивление, страх или неуверенность в том, можно ли мне спросить, что сталось с этими мальчиками. — Двенадцать лет прошло с той войны, и мина все это время лежала у них на огороде! — Он встал, отряхнул подол рясы и сказал: — Вот почему здесь даже в земле копаться отнюдь не безопасно.

— Далеко отсюда это селение? — спросила я.

— Здревков? Это на полуострове. Примерно час езды на машине.

Я сказала Зоре, что постараюсь раздобыть еще сластей, и она мне поверила, как и моему обещанию вернуться через час. Сперва подруга, правда, хотела поехать со мной, но я убедила ее, что это произведет нехорошее впечатление. Люди могут подумать, что докторши попросту сбежали, если мы обе вдруг уедем. В общем, я настояла на своем и уехала одна, заверив ее, что так будет быстрее. Я сделала вид, что не слышу, когда она спросила, зачем мне машина и почему я не хочу просто прогуляться до ближайшего магазина.

К северу от Брежевины покрытие на дороге оказалось вполне хорошим, твердым и без особых трещин, потому что ползучему кустарнику пока не удалось добраться до этой дороги. Вокруг вздымались белые известняковые утесы, поросшие колючим терном. Над морем висела темная грозовая туча, как бы приглаженная ветром, и казалось, что ее серое брюхо почти касается морской глади, освещенной солнцем и похожей на сверкающую наковальню. Я миновала деревушки Колац и Клог, где обращенные к морю склоны холмов были буквально утыканы новыми отелями с розовыми стенами и белыми колоннами. Окна в номерах были широко распахнуты, на балконах сушилось белье. Затем стали появляться знаки, указывавшие, что вскоре поворот на полуостров — сперва до него было двадцать километров, потом семь. Наконец я увидела сам полуостров, перерезавший залив, как нос корабля, проплывающего между берегом материка и внешними островами с отвесными утесами, будто вылизанными волнами и поросшими густым сосновым лесом. Фра Антун предупредил меня, что путь до Здревкова займет не более часа, но я все же не ожидала, что полуостров окажется так близко.

Похоже, мой дед и впрямь отправился сюда, чтобы встретиться со мной, просто мы с ним разминулись. Пока мы с Зорой, пересекая границы, торчали на пропускных пунктах и подвергались бесконечным проверкам, в том числе и в представительствах Объединенных клиник, дед приехал на побережье прямиком, на автобусе, но где-то в районе Здревкова застрял, чувствуя себя не в силах продолжать путь. Может, он просто услышал о беде, приключившейся с теми двумя мальчиками, и решил помочь.

Все это время реальный факт его смерти был как бы отделен от меня расстоянием до этого неведомого Здревкова и моим нежеланием или неспособностью осознать этот факт. Я просто не позволяла себе думать о той больнице, где он умер, или о том человеке, который мог забрать себе его вещи. Но теперь все это подступало ко мне со всех сторон.

Последние шесть километров до Здревкова оказались ровным счетом ничем не примечательными. Грунтовая дорога, лишенная каких бы то ни было указателей, все время забирала влево, извиваясь среди редких деревьев, потом пошла круто вверх, через кипарисовую рощу, которая внезапно расступилась, и я выехала на крутой склон, резко обрывавшийся прямо в лагуну. Здесь, где полуостров переходил в материк, вода была так просвечена солнцем, что казалась зеленой, как бутылочное стекло. Кондиционер у меня в машине совсем выдохся, а от бесконечного мелькания полос яркого света, пробивавшегося между деревьями, стала кружиться голова. Миновав этот холм, я вынырнула из леса и поехала вниз по узкой пологой дорожке, со всех сторон окруженной заброшенными миндальными садами, куда уже успели пробраться кусты лантаны. Вдали виднелись холмы и пригорки, покрытые полосами света и тени, а прямо перед собой я увидела плоские крыши селения.