Теа Обрехт - Жена тигра

Зора начала утро со звонка помощнику прокурора и уже в первые две минуты разговора успела обозвать его коровой. После чего она долго пребывала в мрачном настроении, и я по пути в монастырь пыталась развлечь ее рассказом о землекопах, об их загадочной болезни и мертвом родственнике, останки которого, возможно, покоятся где-то на винограднике. Насколько я поняла, как только землекопы найдут эти кости, они сложат их в глиняный горшок и сразу же отсюда уберутся.

Зора только посмотрела на меня сквозь темные очки, но ничего не сказала, старательно волоча за собой одну из тех тележек на колесиках, которыми снабдила нас Нада, чтобы мы смогли дотащить до приюта свой немалый груз — коробки с вакциной и сластями для детей. Мы, собственно, уже стояли у калитки, когда Нада раскопала груду ящиков и пустых клетей, остановила нас и вытащила на свет божий две старые ржавые тележки с едва державшимися колесами. Они стояли за сломанной стиральной машиной вместе с несколькими холстами, бережно завернутыми в бумагу, на которых, как мы догадывались, был изображен все тот же Бис.

Мы с Зорой медленно шли по деревне, погромыхивая своими тележками, и через некоторое время миновали ряд сувенирных лавчонок, которые еще только-только начинали открываться, и большой прилавок с фруктами и овощами, где какой-то фермер, худой, загорелый до черноты, раскладывал написанные от руки ценники для дынь, помидоров, ярко-зеленых перцев и лаймов. Несколько обнаженных по пояс мужчин рушили старую каменную стену на пустыре, заросшем сухой желтой травой и какими-то темными кустиками, отбрасывавшими короткие тени на склон холма и дорогу. У паромной пристани мы встретились с небольшой группой детей, по всей видимости из приюта, которые цеплялись за потрепанную красную веревку, привязанную к талиям двух воспитательниц, и слушали наставления о том, что следует держаться подальше от проезжей части и не подбивать друг друга на всевозможные подвиги.

Добравшись наконец до монастыря, мы с трудом втащили по лестнице свои тележки на ржавых кривых колесиках, прошли по зеленому коридору, образованному густыми виноградными лозами, с паучьей цепкостью обвивавшими решетку, увидели людей и спросили, где можно найти фра Антуна. Молодая женщина, сидевшая за стойкой для туристов, сообщила, что он в саду. Мы оставили тележки на ее попечение и отправились его искать. Сад был устроен как бы в низком каменном туннеле, образованном склонами гор и одним своим концом выходившем на море. По периметру он был обсажен кипарисами и лавандой. Там имелся также чудесный пруд с золотыми рыбками и папирусом, тонкие листья которого склонялись над водой и поросшими мхом камнями на берегу. На один из них кто-то пристроил пепельницу в виде улыбающейся черепахи. Повсюду ощущалось присутствие детей:

забытые песочные ведерки, синие и зеленые игрушечные грузовики, пластмассовые поезда, столкнувшиеся посреди дорожки, безголовая кукла в одной туфельке, сачок для ловли бабочек. В задней части сада было расчищено пространство для огорода, где тесными рядами росли целебные травы, кусты помидоров и пышные букеты салата. Именно там мы и нашли фра Антуна. Прямо в рясе, он ножницами подстригал траву между грядками. Монах выпрямился и вдруг оказался довольно высоким, в очках, волосы стянуты в конский хвост. Когда он ласково нам улыбнулся и спросил, не встречалась ли нам случайно Тамсин, здешняя черепаха, сразу стало заметно, как сильно у него выступают вперед два верхних зуба. Задав этот вопрос, францисканец почти сразу рассмеялся, и мы тоже невольно расхохотались, но Зора безмолвно присвистнула и перекрестилась, когда он нагнулся, собирая с земли огородные инструменты.

Фра Антун помог нам втащить тележки с лекарствами во внутренний двор монастыря — мимо часовни с запертой в данный момент дверью и лестницы, ведущей на колокольню, где как раз в эти минуты громко звонил большой бронзовый колокол, которому вторило горное эхо. Детей разместили в стороне от монашеских келий, в той части монастыря, которую фра Антун называл «нашим музеем». Туда вел длинный белый коридор с узкими окнами-бойницами, расположенными параллельно центральному нефу храма. Вдоль обеих стен лежали аккуратно скатанные спальные мешки. Фра Антун объяснил, что здесь разместятся исторические экспонаты из старинной библиотеки, а также произведения местных художников, как только будет построен новый приют и детей переведут туда.