Теа Обрехт - Жена тигра

Теперь Дариша понимал, как важно научиться терпеть, стараться завоевать популярность у богатых идиотов — у той, значительно поредевшей теперь, группы молодых людей, которые изо всех сил пытаются прилепиться к аристократам по рождению, цепляясь за якобы благородное происхождение своих отцов и дедов. На третий год охотничьей жизни эти юноши-мажоры уже преследовали его даже в лесной чаще, бегая так же уверенно, как олени, и поднимая невероятно много шума в самый неподходящий момент. Это были люди, которые начинали свою взрослую жизнь излишне обеспеченными, но крайне мало к этой самой жизни подготовленными, так что в решающие мгновения зубы у них стучали от страха, а руки тряслись, деревенели, не могли совладать с оружием. Однако время от времени кое-кто из них неведомым образом ухитрялся вовремя выстрелить и даже попасть точно в цель. Такие случаи, впрочем, были крайне редки. После удачной охоты эти юнцы, всегда встречавшиеся Дарише лишь в весьма далеких друг от друга местах, никак не могли полностью оправиться от шока, испытанного в результате своего первого убийства. Поэтому на фотографиях, где они были запечатлены со своими охотничьими трофеями, их лица — как, впрочем, и недели спустя — почти ничего не выражали, а сами они казались совершенно ошалелыми, чему весьма способствовала глупейшая улыбка во весь рот.

Но жизнь становилась только тяжелее, и Дариша все чаще замечал, что предпочитает охотиться именно на медведей, причем особых, проблемных. Слух о его храбрости уже распространился по всей стране и за ее пределами. Посланцы не только богатых идиотов, но и отдельных деревень вовсю прочесывали лес, чтобы его отыскать и сообщить: в Златице черный медведь задрал ребенка. В Дрвено появился медведь-невидимка, настоящий дьявол, который незаметно спускается с гор на пастбища и режет коней. В Есенице рыжая кабаниха размером с дом лишилась поросят — их задрал медведь. Теперь она ревностно охраняет кукурузное поле, на котором погибли ее детеныши, и нападает на крестьян, пытающихся собрать урожай. В Преливе старый серый кабан устроил себе логово прямо в амбаре и, похоже, намерен там зимовать.

Одного за другим Дариша перебил всех этих опасных зверей. Их шкуры он забирал с собой и показывал в следующей деревне, где его, разумеется, встречали с превеликой радостью, устраивали на ночлег, поили, кормили и одевали. Жители деревни покупали у него те шкуры, которые он не собирался оставлять себе, а потом, когда наступал его черед действовать, выстраивались вдоль главной улицы и со страхом и восторгом смотрели, как охотник уходит в лес. Не совсем ясно, прятал ли Дариша из предосторожности свое оружие и капканы, закапывал ли их где-нибудь в лесу. Но и без оружия впечатление он производил весьма внушительное со своими полными пятью футами семью дюймами роста. В общем, в лес этот мужчина уходил всегда без оружия, лишь накинув на плечи шкуру огромного медведя.

Дариша стал Медведем. За спиной у него оставалась память о том золотистом лабиринте, впереди — надежда достигнуть его. Но в настоящем — пока что ничего, кроме медведей.

Теперь еще возникла проблема с этим тигром. Все, конечно, считали, что Дариша решил заняться таким вот делом по просьбе жителей Галины, прослышав о постигших их несчастьях, на самом же деле ему вовсе не хотелось охотиться на тигра да еще в самый разгар зимних холодов. Дарише было уже за сорок. Он старался не иметь дела с незнакомыми зверями, кроме того, понимал, что война совсем рядом. Это отчетливо чувствовалось в рассказах очевидцев, с которыми охотник встречался в пути. Так что у Дариши не было ни малейшего желания оставаться по эту сторону гор, когда войско противника на приличной скорости уже преодолевает предгорья и готово идти дальше при первых же признаках весны. Он довольно решительно отказал священнику, но в итоге его все-таки уговорили остаться в Галине. Это сумел сделать не кто иной, как аптекарь, воззвав к его чувству сострадания и вовсе не требуя восстановления справедливости, не напирая на отчаяние, охватившее деревню, и не пытаясь соблазнить знаменитого охотника необычностью трофея.

Всем было хорошо известно, что Дариша, останавливаясь в той или иной деревне, с удовольствием проводит время, сидя на площади, остря свои ножи и прислушиваясь к тихим разговорам женщин, останавливающихся поодаль. Порой он бродил по рыночной площади, поддразнивая торговок и заигрывая с ними, а они стояли, скрестив руки на груди, за своими прилавками и тоже весьма бойко на него посматривали, глаз не отводили. Женщин Дариша вообще очень любил и в связи с этим совершенно не терпел, если их обижали, унижали или наносили им какой-то иной ущерб громогласные и грубоватые деревенские мужики, частенько доводившие жен до слез своим хамством. Не могу сказать с уверенностью, было ли подобное отношение к слабому полу связано у Дариши с теми временами, когда он чувствовал себя полностью ответственным за здоровье и благополучие Магдалены. Зато хорошо известно, что во многих посещаемых им местах он не раз вывихивал плечи особо драчливым пьяницам и надирал уши наглым юнцам, которые осмеливались освистывать девушек и молодых женщин, возвращавшихся с пастбища после дойки.