Михаил Елизаров - Мы вышли покурить на 17 лет…

«А мы ведь реально — медвежонок и ежик», — подумал Назаров. Мысль была смешная, но Назаров почему-то расчувствовался — так, что защипало в глазах. Еле слезы удержал…

— А-а-блака! Что вы мчитесь без оглядки-и!

— Тихо, тихо, — попросил Назаров. — Люди же спать ложатся.

Вадюха замолчал.

— Вискарь кончился… А уже, наверное, не продают крепкое. После двадцати двух…

— Почему? — Вадюха поднялся. — Продают. У нас свободная страна…

Магазин закрылся, пошли в ларек, виски не было, взяли обычной водки и апельсинового сока.

— А можно еще в Непал… — предлагал Назаров заплетающимся ртом. — Будем мантры читать…

Вадюхины глаза из зеленых, сделались дикими, желтыми.

— Непал… Не-пал… — Он всегда так ощупывал слово, прежде чем впасть в сочинительский транс.

Сделал несколько шагов и запел на мотив «Ванинского порта». Так один Вадюха умел — в пьяном угаре рифмовать с ходу целые баллады. Строчка, короткая пауза, новая строчка…

— Я помню поездку в Непал!.. И гул самолетной турбины!.. Я с трапа случайно упал!.. На потные липкие спины!.. Втроем поднимали мое!.. Внезапно ослабшее тело!.. И только стюард молодой!.. Шепнул мне: «С прилетом, брателло!..» Я раньше в Крыму отдыхал!.. И не был ни разу на Гоа!.. Весь год я, как сука, бухал!.. И мне захотелось другова!..

Назаров пытался подстроиться под песню. Не получалось, он лишь размахивал рукой — дирижировал Вадюхиным экспромтом. Прохожие шарахались от них.

— Приехали мы в Катманду!.. Увитые запахом гари!.. Костюм заменил я в пизду!.. На легкое белое сари!.. Будь проклята ты, Кали-мать!.. Что названа черной богиней!..

Вадюху вырвало. Он держался рукой за деревцо, клокотал. Худое туловище болезненно содрогалось в желудочных конвульсиях. Наружу плескало желчью.

Назаров испугался. «Напоил… А ему нельзя… Похудел, болеет…» Вспыхнула мысль: «А вдруг у него рак?!.»

Подумал: «А ведь я одинокий… Папа с мамой… И Вадюха… А больше никого!..»

Представил, что Вадюха скоро умрет. И родители однажды умрут. И мысль эта оказалась настолько невыносимой, страшной, что Назаров не выдержал и заплакал. Вначале неуверенно, а потом основательно, в голос.

Вадюха смотрел отрезвевшими глазами: — Братушка, что с тобой!

Женской отчаянной хваткой Назаров вцепился в Вадюху. — Хули ты так бухаешь?! Сдохнешь ведь! Дурак! С кем я останусь?! Один же как перст останусь!

Назаров рыдал, некрасиво выпятив нижнюю губу. Поразительно — ребенком точно так же рыдал. С обезьяньей губой оттопыренной. И некстати вспомнился фильм «Бойцовский клуб», сцена, где ревут мужики с ампутированными яйцами, жалуются друг дружке…

Было стыдно, но слезы не заканчивались.

— Жизнь проебана вся… — всхлипывал. — Ни семьи, ни детей! На хуй никому не нужен! На! Хуй! Ни! Кому! — озаренно восклицал Назаров. — Эврика, блять! — И снова зарывался в Вадюхино плечо.

— Отцу с матерью нужен… Мне, Вике… Назарыч, перестань…

Вадюха смущенно оглядывался по сторонам: — Ну, что мы с тобой, как два педика, стоим тут, обнявшись… Чего уставилась?! — спрашивал у проходившей мимо бабы. — Не видела, как человек плачет?!

— Алкашня чертова! — та ругалась.

— Хуй тебе на глупое лицо! — огрызался Вадюха. — Успокойся, братушка… Тихо, тихо… Вот как буду с тобой дружить, если ты такой рева?..

Назаров выплакался и протрезвел.

Пошел провожать Вадюху до подъезда.

— Вика говорила, что у тебя баба в Белгороде… — Голос после слез был капризный, гундосый.

— Назарыч, не пугай меня… — смеялся Вадюха. — Ты ревнивый? Ну, была… Такое шапито! Светка паспорт от меня прятала, чтоб я уехать не мог!

— Ты уверен, что не болеешь? Ты легкое проверял? — спрашивал Назаров.

— Все нормально… Не сдохну… Как же я тебя одного по этой жизни оставлю?

Назаров спьяну не мог вспомнить код домофона.

— Тридцать девять, ключ, — подсказывал Вадюха. — А дальше — семьдесят один, пятьдесят шесть. Семь мужиков выебали одну телку пять-шесть раз. Понял, как запомнить? Ой, братушка! А знал бы ты, какой у меня ганг-банг на карточке в ощадбанке!.. Точно не зайдешь?

— Не, домой поеду…

Пошел ловить машину. Водитель подозрительно оглядел Назарова: — Деньги покажи…

Назаров протянул пятьдесят гривен. Водитель смягчился: — Только это, будь другом, в салоне не нарыгай, ладно? Очень тебя прошу…

Полночи крутились пьяные калейдоскопы и цифры. «Допустим, продам дробилки, — высчитал Назаров. — Максимум за десятку… И что?.. Кредит возьмем… Аренда ангара… Это сколько?» — с ума сходил от тошноты и навязчивой калькуляции.