Ричард Йейтс - Влюбленные лжецы

— Что ж, — сказал он. — Звучит неплохо.

— Через какое-то время я начала понимать, что она держит меня здесь, главным образом, потому, что это своего рода камуфляж. Жила она тогда с мальчиком из колледжа — нет, наверно, он все-таки был аспирантом, — и ей казалось, что если в доме живут две женщины, это будет выглядеть приличнее. Я как-то спросила у нее об этом, и Джилл даже удивилась: ей казалось, что все и так понятно с самого начала. А мне все это казалось… не знаю, странным, наверное.

— Да, я понимаю.

— Тот парень из колледжа прожил всего год или два, а потом начался настоящий парад мужчин. Если совсем кратко: потом был адвокат, друг ее бывшего мужа, да и моего тоже — мне даже было неловко, — потом Клаус из Германии: он возглавлял филиал «Фольксвагена» в нашем городе. Хороший человек и был очень добр к Кикеру.

— Что значит «добр»?

— Ну, ходил с ним на бейсбол, в кино и много с ним разговаривал. Это очень важно для мальчика, который растет без отца.

— Он со своим отцом часто видится?

— Нет. Это трудно объяснить, но они не встречаются вовсе. Дело в том, что Фрэнк Джарвис всегда сомневался в своем отцовстве, поэтому не хочет заниматься Кикером.

— Вот как.

— Да ничего особенного; такое сплошь и рядом бывает. В общем, потом Клаус уехал, и теперь здесь живет Вуди. Ты заметил маленького дурацкого клоуна над камином? Это он нарисовал — Вуди Старр. Старр из Голливуда. По-моему, художником его может считать только такой недалекий человек, как Джилл. Хотя он приятный парень, продает сувениры туристам за какие-то гроши. У него есть магазинчик на Голливудском бульваре — он его называет «студией», там еще такая дурацкая вывеска висит. И он рисует не только клоунов, но еще и залитые лунным светом озера на черном-черном фоне, и какие-то черные-черные зимние пейзажи, и черные-черные горы с водопадами, и всякое такое, не разобрать. И вот однажды Джилл туда забрела, и ей показалось, что весь этот черный-черный хлам страшно красив. Меня всегда изумляло, насколько у нее отвратительный вкус во всем, кроме одежды. Наверно, она решила, что сам Вуди Старр тоже красив, потому что в тот же вечер притащила его домой. Это было года три назад.

Самое смешное, что он действительно милый. Умеет рассмешить, в чем-то даже интересен: объездил весь мир, когда был моряком на торговом корабле, знает много всяких историй. Даже не знаю: к Вуди как-то привыкаешь. Очень трогательная картина, когда они с Кикером: похоже, мальчик любит его еще больше, чем Клауса.

— Откуда у него это имя?

— Какое имя? Старр?

— Нет, у мальчика.

— Кикер? [25] Kicker (англ.) — брыкливый. Это Джилл выдумала. Все время повторяла, что он запинал ее чуть не до смерти, когда еще не родился. Его настоящее имя Алан, но не надо называть его Эл или еще как-нибудь. Зови его Кикером.

К тому моменту, когда Джек встал и отправился в дом за новой порцией спиртного, у него созрела мысль, что Салли лучше жить одной, в нормальной квартире, как и полагается секретарше. Впрочем, они могли бы встречаться в основном здесь, на побережье, да и не пришло еще время волноваться о таких вещах. Теперь ему казалось, что он всегда сам портил себе жизнь, потому что слишком рано начинал беспокоиться.

— Знаешь что, Салли? — начал он, вынося на веранду наполненные до краев холодные бокалы и собираясь сказать: «У тебя очень красивые ноги», — но вместо этого вернулся к прежней теме. — Такое ощущение, что тебе приходится жить в довольно-таки долбанутом семействе.

— Согласна. Один мой знакомый даже назвал его «вырожденческим». Тогда мне показалось, что это слишком сильное слово, но позже я поняла, что он имеет в виду.

Впервые в разговоре с ним она упомянула, что у нее есть и другие знакомые, и, потягивая виски, Джек почувствовал приступ неподвластной разуму ревности. Скольких других мужчин за все эти годы встречала она в офисе Эдгара Тодда и со сколькими отправлялась потом, смеясь, пропустить рюмочку? И при этом, возможно, говорила каждому: «Заедем еще в одно место? Это здесь, в Беверли. Мне надо взять с собой кое-какие вещи, к тому же хочется, чтобы ты посмотрел, где я живу». Хуже того, после судорог и стонов в постели очередного мужчины всю ночь напролет она вполне могла ему сказать под утро, как и Джеку Филдсу, что тот был «великолепен».

Все ли они были писателями? Если да, то как, черт возьми, их звали? Но может быть, среди них затесалось и несколько кинорежиссеров, кинотехников и представителей прочих профессий, готовящих телешоу?