Александр Зиновьев - Желтый дом. Том 1

Дома МНС лег (опять-таки одетым, ибо это было время работы) на тахту и горько заплакал. О, я несчастный беспартийный младший научный сотрудник без ученой степени, шептал он в подушку с грязной наволочкой. Всеми заброшенный и никому не нужный! И некому мне помочь в постигшем меня горе! Почему же некому, сказал на это с обидой Он. Ты не так уж одинок. И ситуация не так уж безнадежна. Верно, закричали весело Маркс, Ленин, Сталин и Берия. Мы тебе поможем. Чего тебе стоит нацарапать какую-нибудь муть и выдать это за потерянную рукопись, сказал Он. Все равно никто ее больше читать не будет. И проверять тебя никто не будет. Напиши отзыв, что так, мол, и так, что, дескать, но, однако, и в общем, так сказать. И дело с концом. Понял? Встань, старик, и перестань хныкать, закричали Маркс, Ленин и Сталин, — мы тебе завсегда дадим любую консультацию. Садись и строчи! Только сначала пойдем и 0тметим начало твоей творческой деятельности, сказал Берия. В трезвом виде ты, насколько мне известно, и странички не накропаешь. Вперед!

Сев за сочинение потерянной рукописи прохвоста, МНС почему-то вспомнил Петина. Однажды (это было, кажется, на банкете по поводу защиты докторской диссертации Смирняшевым) Петин, основательно упившись, начал жаловаться на свою неудачно сложившуюся жизнь. И что поразительнее всего — на одиночество. Я же мог стать писателем или артистом, плакал он, обняв МНС, а не каким-то партийным философом. Да и в философии я мог бы Канта и Гегеля превзойти, а я... Тьфу! А главное — ни одной живой души кругом. Один! Совсем один! Вам, молодым, этого не понять! Почему же не понять, пробовал возражать МНС. В истории мировой философии было немало выдающихся мыслителей, которые... Были, да сплыли, печально изрек Петин. Между прочим, я хочу начать мемуары писать. И подготовить к печати сборник моих литературных сочинений. Мне нужен помощник — архивы разобрать, отредактировать, упорядочить и прочее. Ты не взялся бы? От обязанностей по сектору, конечно, освободим. В старшие проведем. Библиотечные Дни... Ну как? Подумай! Потом зайдешь ко мне. Потом МНС не напоминал Петину об этом разговоре, а тот к этой теме больше не возвращался. Но каждый раз при встрече с ним МНС замечал в его глазах затаенную грусть. Неужели мы с ним одной породы, с ужасом думал МНС. Как же в таком случае я смотрюсь глазами других? Неужели именно так, как меня изображают в стенгазете беспринципные зубоскалы из отдела сатиры и юмора?!

Трудами моими завалены полки,

Но своих никому не раскрою я карт.

Я известен и в чине. Да что в этом толку?

Все равно я не буду Ньютон и Декарт.

Я — живой (пока еще) интеллект Сталина. О нет, совсем не в том смысле, что оказал влияние на формирование интеллекта Сталина, учил его, выполнял для него какие-то интеллектуальные операции или позволял ему присваивав продукты моей интеллектуальной деятельности, а в гораздо более глубоком и буквальном смысле слова. Человек, известный в истории под именем Сталина, был по преимуществу тело, воля и эмоции, а я был по преимуществу интеллект! Был, так как со смертью Сталина-тела прекратилось мое существование как Сталина-интеллекта. И лишь вместе мы создали феномен по имени Сталин. Конкретнее говоря, я являюсь автором всех философских сочинений и всех обще теоретических кусков в прочих сочинениях, приписываемы; Сталину-телу. Я разработал все методы его мышления и его интеллектуального поведения. Повторяю и подчеркиваю, я не учил его — его вообще ничему не надо было учить. Я делал свое интеллектуальное дело, а он неукоснительно (!) следовал разработанным мною сценариям. Он был актер в моем спектакле. И должен признать, актер великолепный.

Разумеется, в спектакле принимало участие много людей. Вот их я многому научил. Но в большей части их и учить не надо было, — спектакль был прост, роли примитивны, большинство участников спектакля — статисты или игроки за сценой. Но сам я не входил в сталинский «аппарат» и не занимал никаких серьезных официальных постов. Я был совершенно незначительной личностью, которую не замечали и не принимали во внимание. Отчасти благодаря этому я уцелел. И хотите верьте, хотите — нет, сам я лично не написал ни строчки. Отчасти также благодаря и этому я выжил. Не подумайте, будто я сам заставлял писать других, будучи лишь посредником между ними и Сталиным. Я лишь делал вид, будто я — посредник и организатор. Я отдавал все свои мысли, идеи, формулировки совершенно бездарным кретинам, выдавая их за авторов и прививая им уверенность в том, что они — авторы. Этих кретинов время от времени уничтожали по личному указанию Сталина. Я лишь по его просьбе «редактировал» его «наброски» в «его стиле», а точнее — в выработанном мною для него стиле. Такая форма наших взаимоотношений установилась с первых же дней нашего знакомства. Я сделал для него небольшую работу. Он был удивлен скоростью исполнения просьбы. И стиль статьи ему очень понравился. Он похвалил меня. А я почему-то (не могу понять, почему именно) от авторства отказался, сказал ему, что это сделал один «мой человек, о котором лучше не знать». Он кивнул. И с тех пор так и пошло.