Евгений Богат - Четвертый лист пергамента - Повести. Очерки. Рассказы. Размышления

Подлинная неудача сопряжена, видимо, не с утратой чего-то, даже бесценного, а с несвершением . Мы не можем видеть неудачника ни в Данте, ни в Рембрандте, потерявших все: дом, семью, социальное положение. Не можем мы видеть неудачника и в Колумбе, хотя он был арестован, умер в забвении, не ведал, что открыл, и не его именем это открытие было названо. То, что современники в них видели неудачников, ничего не меняет и должно мудрее делать нас, чтобы мы в современниках собственных, лишь потому, что они непризнаны или живут от утраты к утрате, не видели неудачников.

И все же неудачники подлинные есть. Это те, для кого опыт какого-либо несвершения стал последним опытом в жизни. Это те, кто полностью сосредоточился на мысли об этом последнем опыте, кто попал в некий заколдованный круг: несвершение — постоянная мысль о нем — бесконечное повторение его в уме и сердце.

Человеческая личность, судьба человека — поливариантны, то есть заключают в себе некое богатство возможных воплощений. В явном и ярком виде эта поливариантность выражена в универсальном человеке, который осуществляет себя в самых различных областях жизни. Однако этот наиболее понятный и традиционный тип универсальности, в духе итальянского Ренессанса, далеко не единственен. Универсален человек, который выявляет себя как художник и как ученый, как инженер и как философ. Но универсален и тот, чья духовная жизнь по богатству и разнообразию равновелика миру, универсуму — при поглощенности одним-единственным делом. Это универсальность Рембрандта и Льва Толстого. И универсальность тысяч, миллионов «малых сил». И как это ни странно, но второй, видимо «однообразный», тип универсальности более выигрышен для рассмотрения и понимания поливариантности человеческой личности и судьбы, чем первый, видимо «разнообразный». Казалось бы, должно быть наоборот: чем внешне богаче и неожиданней обнаруживает себя личность во всех областях жизнедеятельности, тем легче наблюдать в ней богатство сил и возможностей. Но поскольку все, что могло осуществиться, уже осуществилось стройно и как бы даже с необходимостью, то это богатство осуществления воспримется как единственно возможный вариант. Личность Леонардо, несмотря на ослепительное разнообразие, кажется инвариантной, ибо в его жизни и в жизни его века живопись была неотрывна от науки, а наука от инженерии. И может даже родиться совершенно фантастическое допущение, что сосед по дому, обыкновеннейший Сидор Сидорович, поливариантней Леонардо, то есть обладает более неожиданным разнообразием души, потому что он, например, после автомобильной катастрофы, разбившей его карьеру инженера-строителя, начал писать романы или учить детей английскому языку по разработанному им новому методу. Ведь инженер-строитель в любой из веков не непременно делался писателем или педагогом. Но чтобы Сидор Сидорович после автомобильной катастрофы раскрылся в новом варианте судьбы, он должен обладать определенным типом универсальности, нести в себе богатство и разнообразие мира, универсума. И если не будет в его жизни ничего непредвиденного, он это богатство воплотит в избранную, единственно любимую работу. Он будет человеком одной деятельности, одной страсти, не догадываясь о том, что мог бы стать писателем или педагогом.

Первый, леонардовский, тип универсальности возможен лишь в определенные эпохи, когда развитие культуры обнажает и делает необходимостью единство всех дарований и видов человеческой деятельности. Второй тип универсальности — на все века, для всех людей.

И если говорить о том, что такое «истинный неудачник», то это человек, не обладающий ни первым, ни тем более вторым типом универсальности. Это человек неуниверсальный.

В нем содержится не образ мира, а лишь образ собственного «я». Поэтому ему неинтересно жить, особенно после несвершения. Чтобы вырыть новое русло, надо быть рекой, отражающей облака, деревья, костры, церкви… Река — универсальна.

Парадокс эгоизма в том, что сосредоточенность на себе не собирает, а убивает творческие силы — наверное, потому, что для развития их мало, мало «романа с собой», нужен «роман с миром».

Поливариантность человеческой личности и судьбы все мы ощущаем в детстве, когда в нас, как в калейдоскопе, мелькают великие и заманчивые возможности. Ребенок-неудачник — это такая же почти невозможность, как неплавающая рыба. Потому что любое несвершение рождает новую в новом — часто неожиданном — направлении попытку. Любое несвершение — не завершение, а начало. Это возможно лишь в детстве или у людей гениальных, в которых не умирает детство до последнего часа.