Жорж Сименон - Поезд из Венеции

Совсем как в Жиене, у родителей Кальмара. Только там почти никогда не накрывали в столовой, а ели в кухне, позади лавки.

Нет, он не вор и не намерен пользоваться этими деньгами, хотя они вроде бы и не принадлежали теперь никому.

Ну, хорошо. Допустим, он опишет полиции незнакомца. Допустим, что того найдут живым. Но разве тем самым он не предаст доверившегося ему человека?

А доверился он Кальмару не случайно, не потому, что они были соседями по купе. Незнакомец долго за ним наблюдал, задавал ему подробные вопросы и уже в Милане знал о нем почти все.

Когда Кальмар учился в местной начальной школе, а потом в лицее, товарищи называли его Червяк — не только потому, что он был самым толстым, но еще и потому, что отец его торговал рыболовными снастями на набережной Ленуар, недалеко от Старого моста через Луару.

Дом их был узкий, вытянутый в высоту, с узорчатым коньком на крыше. Лавка была тоже узкой, заставленная удилищами из тростника и бамбука, стеклянными витринами с поплавками всех цветов и размеров, шелковыми лесками, конским волосом, мотками кетгута, свинцовыми грузилами… Сотни, а может быть, и тысячи различных принадлежностей для рыбной ловли, в которых разбирался только отец.

Помимо этого, отец торговал наживкой: личинками, червями и мошками, а по воскресеньям он еще наполнял садок пескарями для ловли щук. Отец Кальмара в противоположность сыну был высокий и тощий, к тому же белокурый, со светлыми отвислыми усами. Жюстен придумал ему прозвище, о котором никогда никому не говорил. Он прозвал отца Хилым Галлом, потому что у того было бледное, веснушчатое лицо и он выглядел всегда таким изможденным, что казалось, его длинное туловище скоро согнется до земли. Отец умер молодым, в 42 года, от чахотки. Мать говорила — от воспаления легких, но на самом деле это был туберкулез.

Вдова продолжала дело мужа. Она справлялась в лавке одна, а мальчишка по имени Оскар субботними вечерами по-прежнему ловил для нее неводом рыбешку да поддерживал в глубине садика «фабрику по производству червей». Но соседи стали жаловаться, так что пришлось буковыми ветками замаскировать шест, на который насаживали баранью голову, регулярно поставляемую из соседней мясной лавки. Через несколько дней там заводились черви, которые затем падали в сито с опилками.

Червей продавали ложками. Кальмар помнил, что, когда он был маленьким, столовая ложка стоила двадцать пять сантимов.

Но почему он вспомнил об этом, тщетно ища, куда бы спрятать деньги? Однако такого места в квартире не оказалось. Вот, скажем, раньше, вскоре после их женитьбы, тут стоял огромный зеркальный шкаф, на который можно было положить что угодно — и никто бы не увидел.

В конце концов, Кальмар взял свой портфель, где лежали различные рекламы, вытряхнул из него содержимое и засунул туда пачки денег. Себе он оставил только одну стодолларовую бумажку, чтобы проверить, не фальшивая ли она. Такая проверка представлялась Кальмару необходимой. Никогда у него не было и никогда не будет воровских замашек! Но ведь обязан же он узнать, настоящие это деньги или фальшивые, хотя бы для того, чтобы решить, как быть дальше.

— Очень прошу тебя, Жюстен, обедай у Этьена.

Какая-то мания или, если угодно, привычка, присущая, очевидно, многим женам.

Когда Кальмар служил скромным репетитором в лицее Карно и деньги у них водились редко, случалось, он время от времени баловал себя хорошим обедом в ресторане на бульваре Батиньоль — старомодном ресторане, с зеркалами на стенах, высокой конторкой для кассирши и металлическими кольцами для салфеток. Мадам Этьен сама сидела за кассой, а мосье Этьен, отличавшийся огромным красным носом, ходил от столика к столику, советуя попробовать рыбу по-нормандски, или рагу из гуся, или утку с бобами.

Они довольно часто столовались у Этьена, когда Доминика была в положении, и несколько раз праздновали там годовщину своей свадьбы.

Жена и теперь считает, что вкусно и хорошо поесть можно только у Этьена.

Так вот, сегодня он не пойдет завтракать к Этьену, у него другие дела и заботы. Если можно считать это просто заботами.

Раздвинув занавески, Кальмар оделся. Наудачу включил радио, но услышал лишь песни, а затем «Новости дня?.

«Количество специальных поездов, пущенных на субботу и воскресенье, побило все рекорды. Это объясняется тем, что большинство людей, возвращающихся из отпуска, решило прихватить для отдыха и 15 августа, являющееся нерабочим днем».