Михаил Садовский - Ощущение времени

Она плохо понимала, что с ней происходит, когда вышла со сцены, видела полные слёз глаза своего дорогого профессора, чьи-то пожатия, слова, похлопывания по плечу, кто-то вытирал ей лоб, кто-то обмахивал программкой, Анна Чехова пригласила на поклоны… она вышла на сцену и теперь, не связанная обещанием самой себе, посмотрела наверх — место было пустым… она вздрогнула, обида ударила неожиданно и больно, но мгновенно сменилась радостью: значит, он приходил, чтобы послушать только её, и сейчас появится там, за сценой… она быстро раскланялась и чуть не бегом пустилась обратно, за эту заветную дверь, два коротких пролёта с поворотом на площадке посредине… Додика не было. Тогда она решила, что он будет ждать её подальше от любопытных глаз около Чайковского, или за углом у нотного магазина, и успокоилась. Он придёт, когда кончится концерт, с цветами, с поздравлениями… но не вытерпела и выскочила на улицу. Додика не было ни там, ни в круглом зальчике у касс, ни в длинном нижнем вестибюле, ни у огромного зеркала перед партером. Его не оказалось там и через час. Она окинула взглядом убегающую вниз к Манежу улицу и уселась в такси рядом с родителями…

«Может, ошиблась, — размышляла она, — нет. А если ошиблась, то не сейчас, а тогда ещё, когда поверила ему… почему он вдруг стал таким послушным и столько времени не появлялся? Всегда был невозможно настойчивый, — приходилось сбегать с занятий, меньше играть и меньше спать, потому что он так хотел!.. А может, я так хотела тоже? — возражала она себе. Но ответа не было. Сейчас была обида. До слёз. До желания выскочить из машины, бежать, найти его и трясти за плечи, и высказать всё это — всю боль, всю обиду. И вдруг она сама себя остановила: — Но я же для него играла! Для него — это факт! — она даже застонала вслух. Всполошились родители, водитель обернулся — не остановиться ли, — Нет, нет. Ничего не надо. Это она так — случайно, от усталости и перевозбуждения… всё в порядке…» Но через минуту Варвара Петровна не выдержала:

— Я знаю из-за чего ты! — произнесла она, как со сцены, — Слава Богу, что он не пришёл.

— Что ты знаешь, что ты знаешь?! — сорвалась Вера. — Молчала бы лучше! Ты мне всю жизнь поломала! Ты это знаешь?

— Девочки, девочки! — обернулся к ним с переднего сидения Лысый, — Вы бы хоть до дома дотерпели. — они действительно замолчали разом и так же разом начали, когда захлопнулась дверца машины.

— Проклятье! — возмутилась Варвара Петровна, — нигде поговорить нельзя! Что? И водители тоже? — обратилась она к мужу, и он лишь вздохнул. Она терпела, входя в парадное, улыбнулась консьержке тёте Паше, которую не выносила за сладенький голос и необыкновенную осведомлённость… Но дома она разошлась не на шутку, слишком долго сдерживала своё раздражение и гнев. — Ты ещё потом мне спасибо скажешь, Вера, попомни мои слова!

— Когда потом, когда? — взвилась дочь.

— Когда повзрослеешь и остепенишься!

— А если я не хочу остепеняться? Мне с ним хорошо было, понимаешь?

— Что же он не пришёл? Ему давно плевать на тебя!

— Да он был, был на концерте! Был!!!

— Был? — изумление обоих родителей заставило Веру невольно улыбнуться, они пропели свой вопрос в унисон, но разрядка не наступила.

— Да! И из-за вас не пришёл поздравить! Потому что вы его ненавидите, это же за версту видать! И меня вы заставляли, но это невозможно… — она уже была на грани истерики, — теперь ничего невозможно!

— Ну, Верочка, Вера, ты так сыграла! — Лысый делал знаки жене и не знал, кого успокаивать. Обе красные, растрёпанные не могли даже сидеть от возбуждения и бросали свои доводы друг другу в лицо. Кажется, ещё чуть, и они вцепятся одна в другую.

— О чём ты говоришь? Ненавидеть! Найдётся другой! — безжалостно продолжала мать.

— Это какой же, по-твоему? — не унималась дочь, — Который тебе понравится?

— Да! Да! Да! Мне понравится! И твоей веры будет!

— А-а-а-а-а! — взвилась дочь, — Наконец-то ты высказалась! Вот в чём дело? Понятно! А что же ты меня отдала в класс к еврею? Да, а ученики у него кто, ты знаешь: узбек, японец, четыре еврея и я одна затесалась! Не помнишь, как его добивалась!? А? А зубной, кто у тебя? Не Штильман? А портной не Зискин? А очки, кто тебе делает? Очки? Кто? Если ты такая православная? Поди, купи в аптеке!

— Всё! — заорал Лысый, наконец, — В моём доме!

— Молчи! — это уже был скандал по полной программе! Варвара Петровна давала бой, — Ты вообще молчи! Если бы не я!.. Ты!!! — Лысый подскочил к ней, схватил за плечи и начал трясти так, что её голова беспомощно моталась из стороны в сторону, потом сильно толкнул спиной к стенке, хотел что-то произнести, запнулся, махнул рукой и захлопнул за собой дверь кабинета… стало тихо… Вера сидела, уронив голову на руки за столом на кухне.