Эрика Леонард Джеймс - На пятьдесят оттенков темнее

— Хорошо.

Она уходит! Черт!.. Я мчусь по коридору в спальню Кристиана и сажусь на кровать. Через несколько мгновений входит Кристиан.

— Она ушла, — осторожно сообщает он, наблюдая мою реакцию.

Я гляжу на него и пытаюсь сформулировать свой вопрос.

— Ты расскажешь мне о ней? Я пытаюсь понять, почему ты считаешь, что она помогла тебе. — Тут я замолкаю и старательно обдумываю мою следующую фразу. — Я ненавижу ее, Кристиан. Мне кажется, именно она толкнула тебя на нездоровый путь. Вот у тебя нет друзей. Это она мешает развитию дружбы?

Он вздыхает и проводит ладонью по волосам.

— Какого хрена тебе нужно знать что-то о ней? У нас очень долгие отношения, часто она выбивала из меня дурь, а я трахал ее по-всякому, так, что ты даже не можешь вообразить. Конец истории.

Я бледнею. Черт, он злится — на меня. Я смотрю на него и хлопаю глазами.

— Почему ты так сердишься?

— Потому что все это позади! — орет он, сверкая глазами. Потом вздыхает и качает головой.

Я теряюсь. Черт… Смотрю на свои руки, сцепленные на коленях. Я просто хочу понять.

Он садится рядом.

— Что ты хочешь понять? — устало спрашивает он.

— Можешь не отвечать мне. Я не хочу вмешиваться.

— Анастейша, дело вовсе не в этом. Я не люблю говорить об этом. Годами я жил словно в батискафе; меня ничто не задевало, и я не должен был ни перед кем оправдываться. Элена всегда находилась рядом, как напарница. А теперь мое прошлое и будущее столкнулись так, как я и не предполагал.

Я гляжу на него, он — на меня, широко раскрыв глаза.

— Анастейша, я никогда не думал, что для меня возможно будущее с кем-то. Ты подарила мне надежду и помогла представить возможные варианты. — Он замолкает.

— Я подслушала, — еле слышно шепчу я и гляжу на свои руки.

— Что? Наш разговор?

— Да.

— Ну и что? — неуверенно спрашивает он.

— Она переживает за тебя.

— Да, верно. Да и я за нее тоже, по-своему. Но это и близко нельзя сравнить с тем, что я испытываю к тебе. Если все дело в этом.

— Я не ревную. — Меня задевает, что он так думает. Или я все же ревную? Черт, может, все дело в этом. — Ты не любишь ее, — бормочу я.

Он вздыхает. Он раздосадован.

— Когда-то давно я думал, что люблю ее, — говорит он сквозь зубы.

Ну и ну!

— Когда мы были в Джорджии… ты сказал, что никогда ее не любил.

— Правильно.

Я хмурю брови.

— Тогда я уже любил тебя, Анастейша. Ты единственная женщина, ради которой я готов пролететь три тысячи миль.

О господи! Ничего не понимаю. Ведь тогда он хотел, чтобы я стала его сабой. Я хмурюсь еще сильнее.

— Чувства, которые я испытываю к тебе, совсем не такие, как те, какие я когда-либо испытывал к Элене, — говорит он, как бы объясняя ситуацию.

— Когда ты это понял?

Он пожимает плечами.

— По иронии судьбы, именно Элена подсказала мне это. Она и велела мне лететь в Джорджию.

Так и знала! Я поняла это в Саванне.

Озадаченно смотрю на него. Как все это понимать? Может, она на моей стороне и беспокоится лишь о том, чтобы я его не обидела. Мысль болезненная. Я никогда не стану его обижать. Она права, его и так много обижали.

Может, она не такая и плохая. Я мотаю головой. Нет, я не желаю оправдывать их отношения. Я их не одобряю. Да, да, не одобряю. Что бы Кристиан ни говорил, эта отвратительная особа набросилась на беззащитного подростка и похитила у него юные годы.

— Ты желал ее? Когда был подростком?

— Да.

Ох.

— Она очень многому меня научила. Например, научила верить в себя.

Ох.

— Но ведь она избивала тебя.

— Да, верно, — с нежной улыбкой соглашается он.

— И тебе нравилось?

— В то время да.

— Настолько нравилось, что тебе захотелось делать то же с другими?

Его глаза раскрылись еще шире и посерьезнели.

— Да.

— Она помогала тебе в этом?

— Да.

— Была твоей сабой?

— Да.

Ни фига себе…

— И ты рассчитываешь, что я стану лучше к ней относиться? — В моем голосе звучит горечь.

— Нет. Хотя тогда моя жизнь была бы намного проще, — устало говорит он. — Я понимаю твою неготовность к общению.

— Неготовность? Господи, Кристиан, будь это твой сын, что бы ты чувствовал?

Он озадаченно смотрит на меня, как будто не понимает вопроса. Хмурится.

— Анастейша, это был и мой выбор. Меня никто не заставлял.

Тут уж мне и возразить нечего.

— Кто такой Линк?

— Ее бывший муж.

— Линкольн Тимбер?

— Он самый, — ухмыляется Кристиан.

— А Айзек?

— Ее нынешний сабмиссив.

Ну и ну.

— Ему лет двадцать пять. Знаешь, такой послушный барашек, — быстро добавляет он, правильно истолковав мою гримасу отвращения.