Дина Ратнер - Бабочка на асфальте

Двери дворца бракосочетаний широко распахнулись, и ослепительная в своём великолепии Роза, окружённая подругами и кузинами, вплыла в зал. Служительница по записям гражданского состояния засуетилась, стала выдавать свидетелям бракосочетания реквизит — широкие красные ленты через плечо, что, очевидно, соответствовало русской традиции — сваты завязывали через плечо расшитые петухами полотенца.

«Жених и невеста, подойдите ко мне, — официальным голосом объявила соединяющая пары дама в тёмном, строгом костюме. — Свидетели, два шага назад. Свидетели жениха, станьте справа». Зажглись все люстры, заиграл марш Мендельсона. Жених и невеста стояли рядом. Она — высокая, величественная, в золотом, вышитом стеклярусом муаровом платье, с обнажёнными плечами. Он — на голову ниже её, в чёрном смокинге с бабочкой. В чёрном смокинге с бабочкой мой сын, будучи мальчиком, мечтал дирижировать оркестром в зале Чайковского. И я мечтал: сын вырастет и будет счастлив. Ради будущего счастья водил его в музыкальную школу, на концерты симфонической музыки. Да и не в этом дело, не важно, в конце концов, чем жив человек, не обязательно становиться музыкантом или поэтом, можно найти себя и в семейной жизни. Только не получится семьи из этой пары. Совсем затосковал, когда представил венчание Пушкина и Натали, она тоже была на голову выше его.

Молодые уехали жить к Розе, там отдельная квартира, а я, вернувшись в свою комнату, подумал: «Не завести ли котёнка, всё же живое существо будет рядом».

Будучи подростком, Лёня спросил однажды: «Чем один человек отличается от другого, ну, вот ты, например, и я?». «Ты хочешь сразу видеть результат своего труда, тебе кажется: взял живописец кисть и нарисовал пейзаж. А я — взрослый и знаю, сколько труда вложено в его мастерство. Всякое настоящее дело требует терпения, отстранённости от мгновенного результата». Сын слушал и понимал. Знает он, что из чего происходит, но теперь ему слава нужна сегодня, сейчас.

Безвестный поэт Розе ни к чему. Не надо быть провидцем, чтобы предвидеть крах их семейной жизни. Если бы только семейной, Лёня терял самого себя. На деньги, которые долго копились на кооперативную квартиру, тут же купил машину — светло-серую серебристую «Волгу». Не могла же Розочка, будучи замужней дамой, ездить в переполненном автобусе. Вот и распределял сын своё время, согласно планам жены. «Красавиц развлекать нужно, выводить в свет» — говорил он мне. «Но нельзя же посвящать свою жизнь прихотям женщины»- возражал я.

Часто звонила Розочкина бабушка, жаловалась:

— Ваш сын лентяй! Вместо того, чтобы быстро писать стихи, он ходит по комнате из угла в угол. А то уставится в одну точку и сидит как ненормальный. Вдохновения, видите ли, у него нет. А ведь за одну строчку два рубля платят. Сколько бы мог заработать за целый день! Так я вам скажу, ваш сын просто бездельник.

— Вдохновение — дело тонкое, — защищаю я Лёню, — тут особые условия нужны.

— Какие такие условия?! О чём вы говорите? Всё для него делается. Розочка уходит из дому, чтобы освободить ему свою комнату, только бы работал. И я не знаю чем угодить, вчера картошечку свежую сварила с маслом, укропчиком посыпала. Так он поел, слава Богу, на аппетит не жалуется. Поел и снова стал ходить из угла в угол.

— Берта Моисеевна, откуда вы взяли свежую картошечку в феврале месяце? — Перевожу я разговор на кулинарную тему.

— А что — вы хотите сказать, в феврале она уже не свежая?

Бабушка обычно звонила домой, а тут вдруг звонок на работу, начала с того, что я плохой отец и не знаю, что Лёня поехал в роддом забирать Розочку с нашим маленьким. Я помчался тут же. По дороге купил бабушке её любимый армянский коньяк, коробки с пелёнками, распашонками и кучу всяких сладостей. Рождение сына и внука — самые радостные дни в моей жизни. Счастливые, мы с бабушкой обнялись и расцеловались. Пока она разворачивала свёртки, я отнёс бельё в прачечную, вытер пыль, вымыл пол в комнате, где уже стояла кроватка для малыша. Тут Берта Моисеевна объявила: «Всё есть, всё хорошо, вот только не хватает сметаны для борща». «Сметаны так сметаны», — покладисто согласился я и отправился в гастроном. Потом мы вместе с бабушкой стояли у окна — ждали детей. Впивались глазами в каждую выруливающую из соседнего переулка серую «Волгу». Наконец увидели нашу. Лёня вышёл из машины первым в распахнутом на морозе пальто, без шапки. Роза подала ему завёрнутого в пухлое одеяльце ребёночка. Смеющиеся, довольные они помахали нам в окно и вошли в подъезд. Мы с бабушкой тут же бросились к двери.