София Ларич - Анталия от 300 у.е., или Все включено

Я замолкаю, вспоминая весеннее море. Апрель, туристов единицы, многие магазины и отели еще закрыты, пахнет постепенно нагревающимся морем, влажной землей и стройкой, солнце уже припекает, но его тепло еще легко сдувает ветерок… Полное надежд пробуждение каждое утро.

— До сих пор больше всего люблю начало сезона, — добавляю я, качнув головой, чтобы стряхнуть картинку, сложившуюся в ней, как в калейдоскопе. Я чувствую, что начинаю пьянеть.

— Здорово. А я никогда еще не ездил к морю в начале сезона.

— А у каких морей ты бывал?

— Черное, Средиземное, Красное. В конце августа опять собираемся к Средиземному — на Ибицу.

Тут я вспоминаю, что до сих пор не получила ответа от британской компании, которой отправила анкету с галочкой напротив Ибицы, включенной в вопрос о предпочтительных местах работы. Надо найти в аэропорту Найджела и расспросить его, можно ли устроиться в их компанию без британского паспорта.

— Дорогой, наверное, курорт? — спрашиваю я.

— Ну, не дороже Москвы, — усмехается он. — Тут столько спускаешь! В общем, все, что зарабатываешь.

— А если зарабатывать больше?

— Ну, больше спускать буду. Очевидно!

— А чем ты занимаешься? Я не помню, говорил ты или нет.

— Я консультант.

— Понятно, — киваю я, по его тону поняв лишь, что не стоит уточнять, кого и по каким вопросам он консультирует.

Я вытираю повлажневший лоб — мне вдруг становится невыносимо душно после всего съеденного и выпитого. Я поднимаю сумку с пола, на что сразу отзывается болью спина.

— Слушай, я пойду. Прогуляюсь. Душно, — говорю я, глядя в сторону выхода.

— Пойдем вместе? — оживляется он и отставляет опустевший лишь наполовину стакан.

Я оказываюсь на улице первой и, отойдя от охранников, с удовольствием вдыхаю прохладный темный воздух. Скоро рядом появляется Саша. Он убирает в задний карман брюк телефон и протягивает руку к моей сумке:

— Понести?

— Не откажусь.

— Ох, я думал у тебя там только косметичка, — говорит он, принимая сумку. — Что это такое тяжелое?

— Привезла туристам вещи, которые они позабывали в автобусах.

— Что, правда, что ли?

— Нет, конечно. Что упало — то пропало.

— Ну вот, а я подумал, что там могут быть мои очки.

— Нет, в них уже щеголяет сын какого-нибудь водителя, — усмехаюсь я. — Теперь они в надежных руках.

Мы молча идем по Мясницкой, навстречу нам попадаются компании, парочки и одиночки, в основном нетрезвые и шумные. У тротуаров по обеим сторонам улицы то и дело притормаживают машины, все больше рыдваны-«шестерки», высаживая и подбирая пассажиров. Мы обходим толпу у очередного клуба, и я отмечаю, что в ней гораздо больше девушек, чем мужчин. Многие из них разодеты и тревожно стреляют глазами по сторонам.

— Хорошо, что в Москве хотя бы зима холодная, а то люди умирали бы от круглогодичных и круглосуточных тусовок, — говорю я.

— Ты знаешь, мне кажется, что зимой здесь тусуются не меньше, — отзывается Саша. — Да не так уж и холодно. Эта зима вообще никакая была.

— Ну, вот мы и заговорили о погоде. Какой ужас!

Он смеется, выставив перед собой ладони:

— Все молчу! Пойдем на бульваре посидим?

— Давай. Там можно чай где-нибудь попить?

— Естественно. В Москве можно все!

Дождавшись, пока машины остановятся на красный свет, мы переходим дорогу, и перед нами появляется большая, залитая светом и заполненная людьми кофейня. Я касаюсь его руки, и меня обжигает возбуждение.

— Давай не пойдем туда.

— А куда ты хочешь?

— Может, лучше возьмем чай здесь, — я указываю подбородком на киоск, — и посидим на скамейке на бульваре?

Он тут же решительно подходит к киоску, из окошка которого выглядывает усатое лицо.

— Что будем пить, молодые люди? — спрашивает лицо, и я тут же представляю его обладателя официантом летнего кафе-мороженого в парке выцветшего провинциального городка. Может, оттуда он и появился.

Приняв из вытянувшихся из окошка рук пластиковые стаканчики с коричневой теплой жидкостью, лишь отдаленно напоминающей вкусом чай, мы устраиваемся на скамейке, подальше от шумной компании подростков.

Мы садимся близко друг к другу, бедро к бедру, и молчим — я прислушиваюсь к своим ощущениям от прикосновения мужского тела, он, как мне кажется, тоже занят своими ощущениями. Выпив чай, я отставляю стакан подальше от себя и кладу расслабленные ладони на колени, словно хочу разглядеть линии на них. Саша тут же откликается — накрывает мои пальцы своей рукой и сжимает их. Я коротко вздыхаю, поворачиваюсь к нему и сначала касаюсь щекой его жесткой, колючей скулы, а потом нахожу его губы, уже приоткрытые навстречу моим. Мы целуемся то нежно, то жадно, касаясь ладонями вмиг твердеющих, вздрагивающих животов друг друга и заводя пальцы за ремни брюк. Внешние шумы замолкают, мир отступает, и когда я приоткрываю глаза, я удивляюсь тому, что вокруг ничего не изменилось. Чувствуя жжение в животе, расходящееся волнами по телу, ударяющее горячо по глазам изнутри, я отрываюсь от парня и закрываю рукой горячие, распухшие губы.