София Ларич: Анталия от 300 у.е., или Все включено

Рваный и несвязный сон прервался назойливым «тик-тик, тик-тик, тик-тик». Я открыла глаза и нащупала под подушкой вибрирующий источник звука.

6:45. Звонит Саваш.

Резко дернувшись, я спрыгиваю с кровати и говорю в телефон:

— Буду через пять минут!

И уже через три выбегаю из ложмана (общежития для персонала) на ухабистую дорогу, застегивая на бегу рубашку и юбку. Уже светло, роса испаряется быстро, уступая место липкому зною. На моем плече болтается сумка с телефоном, сигаретами, зубной щеткой и пастой, левая рука занята планшетом с трансфер-листом. Остановившись за кустами, скрывающими от меня вход в отель, я перевожу дыхание, заправляю рубашку в юбку и вытираю пальцем капельки пота над верхней губой. Я стараюсь напустить на лицо выражение деловитой сосредоточенности.

Туристы сгрудились перед автобусом испуганным табунком, водитель меланхолично курит, глядя вдаль и уперев кулак в лобовое стекло. Из отеля через раскрытые настежь двери доносится высокий и назойливый звонок телефона.

Я говорю «доброе утро» туристам и «günaydın»[1] доброе утро — тур. водителю и тут же, стремясь предупредить расспросы, гневные тирады и жалобы, начинаю шумно командовать, переключаясь с русского на турецкий и наоборот.

— Чемоданы к автобусу! Открывайте двери!

Почему не работает кондиционер? Все здесь?

Чемоданы ставьте сюда. Фамилию скажите, пожалуйста… Есть. Дальше! Проходите, пожалуйста. Нет, ничего. Без нас не улетят, что вы!

Фамилия? Да-да, можете садиться на передние сиденья. Фамилия? Проходите. Ничего не забыли? Все-все, закрывайте! Едем! Очень-очень быстро. Сначала в «Марко Поло», потом в «Роуз Бич» и в аэропорт. Включите кондиционер!

Я беру микрофон, приветствую все еще испуганных туристов, рассеявшихся по салону автобуса, и приношу им свои извинения за опоздание. Опять звонит телефон. Метин. Естественно, я опаздываю уже на полчаса.

— Доброе утро, Метин, — сдержанно приветствую я его.

— Тамара, ты где?

— Отъезжаю от «Голден Бич».

— Хорошо. В «Роуз Бич» не заезжай, Гуля заберет. Давай быстро, без остановок.

— Да, поняла.

Метин отключается, но я еще какое-то время говорю в молчащий телефон и чиркаю в трансфер-листе — не хочу разговаривать с туристами, не сейчас. Сначала заберу группу из «Марко Поло», а потом уже выслушаю все претензии, все их варианты — скопом. К горлу подступает тошнота, хочется почистить зубы и выпить крепкого чая. В правый висок бьет солнце, и рубашка липнет к повлажневшей спине.

— Кондиционер включите, — говорю я водителю и опять стираю пальцем капельки пота над губой.

В «Марко Поло» все происходит быстро — почти половина туристов уже уехала в аэропорт на такси.

Белл-бои закидывают багаж в брюхо автобуса, я спрашиваю фамилии, туристы торопливо вспрыгивают в салон. Лишь один мужчина, толстый и красный, останавливается на миг перед ступеньками и ухватывает пальцами мой бедж — металлическую пластинку, на которой выдавлен логотип компании и мои имя-фамилия.

— Что ж вы… Тамара, так паскудно работаете? А?

— Проходите, пожалуйста, в автобус.

Я показываю мужчине стиснутые зубы: улыбаюсь.

Автобус выбирается на üst yol — верхнюю дорогу, которая облизывает подножье горы. Я надеваю очки и мгновенно забываюсь жарким дурным полусном.

Водитель будит меня довольно скоро, на въезде в Анталию. Отерев влажное лицо горячей ладонью, я поднимаю чугунную голову и вижу, что мы уже мчимся вдоль городского пляжа.

— Абла, [2] старшая сестра — тур. скажи про чаевые, не забудь, — говорит мне водитель. Я киваю и с тоской смотрю на пустынный пляж. Мне хочется упасть в прохладное море — прямо сейчас, — долго-долго лежать в пене волн и шуршании камешков и бездумно глядеть в небо. В горле саднит, но у водителя воды просить не буду — он в ответ попросит меня предложить воду-колу-фанту-пиво туристам. За две лиры, полтора евро или два доллара.

Автобус проезжает по не загруженному еще машинами центру города, нехотя, с гидравлическими присвистами, останавливаясь на краснеющих светофорах. Торговцы кунжутными бубликами катят тележки и занимают свои места на тротуарах, хозяева магазинов, позевывая, расставляют у дверей караул из манекенов в кожаных плащах, а я медленно поднимаю руку и вытаскиваю микрофон из зажима. Поднимаюсь — тоже медленно, — собираю остатки слюны, втягивая щеки, и начинаю обязательную прощальную речь: