Эрик Сигал - Сильнодействующее средство

Неожиданно напомнил о себе русский доктор.

— Дорогая доктор да Коста, вы можете не беспокоиться на этот счет. Как врач, я все сохраню в тайне.

— Вот что, профессор Авилов, — вдруг заявила Изабель. — Я передумала. Я не буду участвовать в этом чудовищном подлоге. Это аморально.

Профессор выпрямил спину. По лицу было видно, что он оскорблен.

— В любом случае теперь вам самой требуется пройти обследование.

— Мне плевать! — огрызнулась девушка.

— Изабель, ты разве не понимаешь, что находишься в опасности?

Та вдруг зарылась лицом в ладони.

— Вы принадлежите всему миру, вы обязаны это сделать, — вкрадчиво произнес Авилов. — Вы, без преувеличения, величайший физик наших дней, и у вас пятьдесят шансов из ста оказаться носителем гена хореи Гентингтона.

— Благодарю! — рявкнула Изабель. — Вы только что повесили надо мной дамоклов меч.

— Вовсе нет. — Профессор неуместно усмехнулся. — Могу взять у вас кровь на анализ, и через неделю будете знать свою судьбу. Тревога вполне может оказаться ложной.

Изабель продолжала стоять на месте и ничего не отвечала, но в глубине души понимала, что он прав.

И все же не проронила ни слова.

— Вот что мы сделаем, — предложил профессор. — Я сейчас уйду, а вы тут между собой разберитесь. — Ему вдруг захотелось покоя.

Изабель перевела взор на мать, на ее осунувшееся лицо было страшно смотреть.

— Думаете, я стану говорить с женщиной, которая только что поломала мне жизнь? И моему отцу тоже? Тому, что она сделала, нет прощения.

— Но если бы не было Эдмундо, — взмолилась мать, — то не было бы и тебя!

Изабель ожгла ее взглядом.

— Ждешь, что я скажу тебе «спасибо»? — крикнула она и бросилась вон.

Жара стояла неимоверная, но Изабель упорно шла пешком по раскаленной улице.

То, что она только что испытала, сродни катарсису в греческой трагедии. В считаные секунды из обласканного судьбой человека она превратилась в прокаженного, а возможно, и обреченного на смерть.

Изабель шла медленно. Ей многое надо было обдумать.

Удивительно, но не неизвестность тревожила ее сейчас больше всего, хотя нельзя исключить, что настанет день, и она лицом к лицу столкнется с Ангелом Смерти. Больше всего ее беспокоила мысль о человеке, который, сколько она себя помнит, всегда ее любил, холил и берег. Что теперь с ним станет?

Как выяснилось, она ему даже не родная дочь.

Изабель понимала, что в каком-то смысле это уже не может иметь значения. Ведь любовь не передается с генами, а Реймонд столько лет окружал ее самой преданной любовью. И она отвечала ему привязанностью, о какой может мечтать любой биологический отец.

Как следует покопавшись в себе, Изабель приняла решение. Рей это заслужил, ведь он принес ей в жертву всю свою жизнь. И она дала себе страшную клятву: никогда, ни при каких обстоятельствах он не должен узнать о мамином предательстве.

Она вспомнила о Джерри, и ее пронзило одиночество.

Вот человек, с которым она действительно счастлива. Но как могут продолжаться их отношения? Теперь, когда она знает о своем страшном наследстве? Она не может портить ему жизнь.

Домой Изабель пришла вся мокрая от жары. Одежда вся вымокла от нота.

С порога она почувствовала что-то непривычное. Как будто дом вдруг опустел. Дверь отцовской спальни была закрыта. Может, решил спрятаться от жары и прилег?

Ощутив приступ жажды, Изабель прошла на кухню и достала из холодильника лимонад. Потом вернулась в гостиную, где было прохладнее всего, поскольку в такую погоду они не открывали ставни.

Девушка присела, сделала большой глоток и огляделась по сторонам. Как-то слишком чисто. И журналы, вечно разбросанные по всему дому, сложены аккуратной стопкой.

Взгляд скользнул по столу, который служил им обеденным и письменным одновременно, и уперся в желтый лист бумаги, вставленный между солонкой и перечницей.

Изабель похолодела и взяла листок в руки.

«Дорогая моя девочка,

ты была мне дивной, любящей дочерью, какой я, совершенная посредственность, наверное, и не заслуживаю. Ты — моя извечная отрада, дар, которым я безраздельно владел столько лет. Слишком много лет.

Я понял, что чересчур задержался в твоей жизни и мое место давно пора уступить твоим сверстникам — например, Джерри, которого я считаю прекрасным парнем.

Не скрою, то, что я сейчас делаю, дается мне с большой мукой, но я делаю это из любви к тебе.

Среди многих предложений, которые передавал мне Прахт (наверное, чтобы от меня избавиться, а?), вдруг открылась вакансия преподавателя физики в одной частной школе, где готовят к поступлению в престижные вузы.