Эрик Сигал - Сильнодействующее средство

— Нет, ты скажи, — настаивал Адам, — разве мы не самая счастливая пара на земле?

— Наверное, — прошептала Аня. — Вот объедем весь мир, тогда точно узнаем.

Хедер восприняла новость с одобрением и всячески поощряла их планы.

— Разве вы не заслужили того, чтобы немного пожить для себя? Даже старики устраивают себе медовый месяц, а вы чем хуже?

Адам с Аней посмеялись над ее нескладной шуткой, после чего он с серьезным видом спросил:

— Но если мы уедем, что станет с нашими традиционными уикендами?

— Мне почему-то кажется, что, когда вы вернетесь, мама тебе охотно компенсирует пропущенные свидания.

А если она и в твое отсутствие будет гонять в Вашингтон, я тогда побуду с тетей Лиз.

— Насколько мне известно, — заметила Аня, — Тони ее недолюбливает.

— Вообще-то да, — призналась Хедер. — Но когда ей приспичит меня пристроить, думаю, она не станет привередничать.

Штат лаборатории Грега Моргенштерна разросся до тридцати человек и был разбит на группы по отдельным направлениям. Однако самые большие свои надежды он возлагал на Сэнди, который проявлял невиданные способности к разгадыванию тайн живой клетки.

По мере того как они все ближе подходили к обнаружению неуловимого протеина, в котором таился ключ к проблеме, оба все больше делались похожи на одержимых. Грег забывал о том, что многие часы, проведенные Сэнди в лаборатории, по сути дела, должны были по праву принадлежать его семье. Ни учитель, ни его ученик никак не могли бы претендовать на звание лучшего семьянина.

Однако то, чего Сэнди Рейвен лишал себя и своих близких в личной жизни, с лихвой компенсировалось его профессиональными успехами.

Как-то ночью, засидевшись в лаборатории в гордом одиночестве, он вдруг нашел Золотое руно — молекулярную структуру того противоракового вируса, поискам которого он сам, Грег Моргенштерн и все биологи и кристаллографы их лаборатории посвятили долгие годы труда. И вот теперь он ясно видел его на мониторе своего компьютера.

Сэнди охватила настоящая эйфория. Экстаз пополам с усталостью. Однако, прежде чем возвестить свою новость миру, ему захотелось хоть ненадолго побыть единственным человеком на земле, которому открылась божественная тайна. В этом ему виделась какая-то избранность, и Сэнди решил насладиться ею сполна.

Он прошел в безлюдный холл, открыл холодильник, достал бутылочку перье и налил себе стакан.

В возбуждении, усиленном отсутствием свидетелей, он громко провозгласил:

— За Сэнди Рейвена, первого выпускника Бронкской спецшколы, удостоенного Нобелевской премии!

— Аминь, — донеслось из угла.

Сэнди опешил. Он обернулся и увидел свекра.

— Бог мой, Грег, вы почему не спите?

— Не смог, — ответил учитель. — Меня не оставляет ощущение, что мы почти у цели. Вот, поднялся и приехал сюда среди ночи. Тянет, как магнитом.

— Мы это сделали! — воскликнул Сэнди. — Ответ у меня на мониторе.

Моргенштерн замер на мгновение, затем с трудом произнес, едва переведя дух:

— Покажи!..

Они бросились к столу Сэнди. На дисплее компьютера по-прежнему красовалось замысловатое изображение, исполненное победоносного смысла. Рядом на столе лежал журнал регистрации, он был открыт на странице, где были зафиксированы последние измерения, завершившиеся неожиданным и таким долгожданным триумфом.

Старик не мог издать ни звука. Взгляд его судорожно метался между страницей в журнале и экраном монитора.

Они обнялись.

— Не могу поверить! — пробурчал Грег. Потом строго посмотрел на зятя и скомандовал: — Иди домой и разбуди Джуди. А я пробегу глазами записи последних дней и позвоню Рут. — Он прослезился. — Сэнди, ты себе представить не можешь, как я ждал этой минуты!

— Могу, Грег. Могу. Это все равно что подняться на Эверест.

Весь день прошел как в тумане. Сэнди разбудил Джуди, следом проснулась Оливия — ей уже было три года, — и больше вся семья не ложилась. Сэнди был слишком возбужден, чтобы спать. Джуди от восторга пустилась в излияния и поведала ему все, что чувствует по поводу их открытия.

— Как я рада за папу! Всю жизнь мне только и говорили, что умнее его нет, но излишнее благородство не дает ему добиться того признания, какого он заслуживает. А теперь, кто бы что ни говорил, он станет знаменитостью.

— Эй, — обиделся Сэнди, — а я? Я ведь тут тоже не последняя скрипка.

— Ты? Ты мой самый большой подарок! — Джуди бросилась мужу на шею. — И теперь ты снова будешь наш! Это все равно как окончание долгой, тяжелой войны. Армия — и даже генералы вроде вас с папой — возвращается домой, к семьям.