Владимир Маканин - На первом дыхании (сборник)

— Нет, — хрипло отвечает ему старик, даже головы не повернув. — Никто не живет.

— Переехали?

— Ага. Переехали. Или поумирали.

Ключарев растерянно усмехается, в мыслях непонимание и несоответствие минуте — вот ведь приехал. В горле что-то схватило и держит. Ком в горле. И Ключарев говорит с ненужным, нервным смешком:

— А хоть кладбище за горкой осталось?

— Кладбище осталось. Куда оно денется.

— Всякое бывает…

— Осталось, осталось! — угрюмо подтверждает старик, показывая, что уже поговорили, хватит.

Ключарев шагает, так себе, без направления — и все улыбается застывшей улыбкой. Как-нибудь и боль будет, и печаль тоже, а сейчас нет — пустота.

Вот его, Ключарева, барак. Предположительно, конечно. Тут уже вовсе развалины: тропка, бурьян и темные поросшие камни. А глянуть назад, перед глазами в обратном порядке — камни, бурьян и еле видная тропа. Ключарев бродит и каждую минуту ловит себя на том, что никак не может совместиться с этим вымершим местом.

Мы с ней учились в одном небольшом городке, в одной школе — только я всегда был в классе «Б»: это называлось в параллельных классах. А затем, окончив школу, поехали поступать в институт, в Москву, и опять встретились: встреча произошла в студенческой столовой. Но мы были еще не студенты — мы были только-только с поезда. Мы ехали в разных вагонах и друг о друге не знали.

Мы столкнулись у кассы, там восседала женщина и нажимала клавиши — столько-то рублей и столько-то копеек, следующий, я вас слушаю. Нам это было в диковинку. И тогда же произошел случай со «вторым компотом». О нем позже.

Валя и сейчас живет и здравствует, но к ней очень подходит эта интонация прошедшего времени. Была такая девочка. Валя Чекина. Милая и славная. И так далее…

Отец погиб в 1944 году.

Похоронная прибыла в далекий уральский городок рано утром, и Тося Чекина не пошла на работу. Она плакала до самого вечера.

К вечеру пришла тетка, Мария Васильевна.

— Хорошее училище, дельное, — говорила тетка. — Отдавай туда Валечку, и половина детей, считай, устроена. И форма ей будет, и питание…

— Поварское, что ли?

— Ну да. Хорошее училище.

— Нет.

— Почему «нет»?

— Чекин всегда говорил: убьют меня или не убьют, а Валечка пусть учится.

— А в училище разве не учатся? И с нашим хлебозаводом они связаны. А еще знаешь что? Их после училища в самые разные города посылают.

— Ну? В большие?

— Даже в Москву. Повар везде нужен.

Но Тося Чекина стояла на своем:

— Вот Сережа подрастет — пусть идет в поварское. А Валечку не пущу. Да еще и думать-то рано об этом…

— Это верно. — И тетка вздохнула, бережно положив на стол похоронную.

У Чекина было двое детей — Вале восемь лет, а Сереже ровно год.

— Тьфу ты! Опять свет погасили…

— Экономят, — вздохнула Тося.

Помолчали.

— А Валечка не боится в темноте? — спросила тетка.

— Нет… Валя!

— Я иду, мама.

Валечка пошелестела тетрадями и пришла из той комнаты.

— Я как раз уроки кончила. Ну как раз, мама!

— Вот и умница.

Тетка шепнула:

— Не знает? Не говорила?

— Нет еще, — сказала мать и спросила у Вали: — Значит, кончила уроки?

— Как раз. Последнюю цифру написала — и погас свет!

— Молодец…

Маленькая Валечка почувствовала, что мать хочет ее обнять, и ощупью, в темноте шагнула ближе и ткнулась в живот матери.

— Молодец. — Мать погладила ее по голове. — Первоклассница моя… Скоро ли Сережа наш таким будет?!

— Скоро, — сказала тетка. — Если пошел, теперь все скоро.

— Нет… — сказала мать. — Он еще не ходит.

— Как не ходит? Сама видела…

— Будет врать-то.

И тут вмешалась Валечка:

— Мам, это правда. Пошел Сережа. Сегодня пошел.

— Да?

— Ты ж весь день болела, мама. Вот и не заметила…

Мать промолчала. Тетка тихонечко вздохнула и в темноте потрогала рукой на столе похоронную. А Валя с детской обязательностью и настойчивостью еще раз пояснила:

— Ты болела, весь день лежала, вот и не заметила.

В девятом классе Валечка Чекина читала запоем, особенно же ей нравился Бальзак. Выпущенный золотистый пятнадцатитомник докатился волной до самых глухих городков.

— И ты все это читала? — с завистью спросила подружка-одноклассница.

Обе только что пришли из школы — уже вечер; и Валя ответила ей со значительностью:

— По второму разу читаю.

— Нравится?

— Очень.

Обе бросают свои портфели. За окном — зима, долгая зима провинциального городка. Долгий зимний вечер с вьюгой. Да еще матери работают в ночную смену — дивное время! Можно бы сесть за домашние уроки, но девятиклассниц уроки не очень-то пугают.