Эльмира Нетесова - Последний шанс

— Мам! А кто включает на небе звездочки?

— Кто вырезает наверху снежинки?

— Кто у домового мама? Баба-яга или Дюймовочка?

— Откуда берется дождь и как небо удерживает столько воды?

— Почему папка и дед дружат с чужими, а своих совсем забыли?

Димка, приходя домой, старался не смотреть на Шурку. Брал сына на руки, уходил с ним в спальню, там играли, пока ни засыпали оба в одной постели.

Когда мальчонка пошел в школу, дед купил ему настоящий автомобиль, только детский. Пацан приезжал на нем, вызывая зависть ровесников, и гордо шел на занятия. Учился неплохо. Учителя не жаловались на него Димке. И только Шурку в школе не признавали. С нею никто из учителей не разговаривал. Все отворачивались, будто не слышали вопросов. Димка не приходил в школу после конфуза, устроенного Шуркой. И теперь сюда появлялся только дед. Его учителя признали сразу. Еще бы! Леня приносил сразу несколько коробок конфет. Их хватало на всех учителей. А куда их девать, если внук золотушный, Шурка сидит на диете, а у Димки от конфет болели зубы. Зато к внуку никаких претензий не было. Получив конфеты, учителя только хвалили мальчишку. И Леня, работавший теперь механиком на кондитерской фабрике, возвращался домой после родительского собрания счастливый и улыбающийся. Он гладил внука по голове и обещал отвезти его в выходной на аттракционы. Так было и в этот раз. Шурка увязалась вместе со всеми. Ей тоже захотелось отдохнуть и развлечься.

Мальчонка сразу сел на деревянного коня. Дед хотел устроиться рядом, но его не пустили.

— Эти кони не рассчитаны на ваш вес. Вы сломаете. Подождите внука на скамейке.

Леня повернул обратно и увидел, как Димка, воспользовавшийся минутой, уже нырнул в кусты с какою-то бабенкой. Шурка ела мороженое, и ничего не приметила.

Леня решил выгородить сына и не пустить невестку на поиски мужа. Он разрешил внуку кататься сколько захочет. Опомнившуюся Шурку успокоил, сказав, что Димка пошел в туалет. Та оглядывалась поминутно и наконец не выдержала:

— Сколько можно? Или он там вовсе на говно изошел? — рванулась к кустам и нарвалась…

Шурка исступленно пинала обоих ногами, совала кулаками в бока, в лица, орала до хрипоты, обзывая обоих грязными словами и, вдруг получила удар в лицо, потом в ухо, по голове. Кто-то резко толкнул в плечо. Баба не увидела лица. В глазах потемнело от удара в затылок. Шурка не удержавшись, упала лицом в куст и больше ничего не помнила. Ее еще долго пинали ногами. Она не чувствовала, материли, она не слышала. Кто вытащил бабу и привез домой, занес на этаж и, положив на диван, умыл и почистил всю, баба не знала. Димки дома не было. Лишь испуганный сын и свекор не отошли от Шурки ни на секунду. Она стонала от боли. Она распухла до неузнаваемости. Все лицо и тело запеклось в ссадинах и кровоподтеках. На нее страшно было смотреть. Глянув на себя в зеркало, Шурка отмахнулась:

— Неужели это я?

Она вспомнила все случившееся, все что помнила. Баба обхватила руками гудящую голову, представила ухмыляющегося Димку:

— И это все из-за тебя? Отморозок! — отвернулась от зеркала брезгливо. Встала с трудом. Наложила на лицо маску, какая рассасывала синяки. Свойства бодяги Шурка знала с детства. Она легла на диван, вслушиваясь в тихий разговор свекра с внуком. Димка даже не позвонил, не поинтересовался ею. Он снова где-то развлекался.

— Из-за кого я себя мордую и мучаюсь? Он меня ни за жену, ни за человека не держит. Может сам еще добавил мне. Тоже не исключено. Может он вырубил, а я дура, висну ему на шею, со своей любовью навязываюсь. Тряпкой под ноги стелюсь. Потому вытирает об меня ноги, презирает и изменяет на каждом шагу. Высмеивает, будто собаку, что бегает хвостом следом за хозяином. И жду лишь доброго слова. А что слышу? Он давно мое имя забыл. Зовет уродкой и дурой. А чем я хуже других, или тех баб, с какими путается? Или думает, что навек пристегнута к нему цепью? Да что же это я сама себя так унизила? Чем он лучше меня? Хватит! Не стоит он больше ни одной слезы, ни единого слова! Пусть живет, как хочет. Надоело все! Муж три дня не приходил домой. Шурка слышала, как он говорил по телефону с отцом. Тот отвечал, что дома порядок и Шурка пошла на поправку.

Оно и верно, опухоли спали, лицо очистилось, и только спина и бока подводили. Каждый ускоренный шаг и поворот еще давали знать о себе и отзывались резкой болью, проколами, женщина с ойканьем хваталась за углы и стены, чтобы не упасть и удержаться на ногах. Но через неделю и об этом забыла. Вышла на работу. До вечера разбиралась с документацией, даже не подняв головы. Не пошла на обед. О нем попросту забыла и ни разу не позвонила Димке. Тот знал, что жена на фирме. Сам не звонил. Был уверен, сама объявится, но не дождался.