Эльмира Нетесова - Последний шанс

— Но сначала загнали их туда! — съязвил сын.

— Да вон у нас на работе один лох влип. На игровые автоматы завис козел. Такие «бабки» продул, сказать страшно. Больным стал. Жена подумала, что он подружку завел. Путанку из элитных. Ну, и проследила. А он, сопли и слюни распустив, за игровым автоматом свою получку проигрывал. И что, думаешь, сделала? Отправила благоверного к своему брату за Урал. Тот сплавом леса занимался. Ну и взял нашего придурка в плотогоны на все лето! — рассмеялся Степан и продолжил:

— Тут ему не город! Возвращался с работы чуть живой. Ноги руками переставлял. Падал замертво. Ни то об автоматах вспомнить, про жратву забывал. А с утра опять впрягался, в любую погоду. И так пол года! Ну, конечно заработал кучеряво. Когда сплав закончился, потому как река замерзла, этот отморозок домой вернулся. Жена боялась, что опять играть пойдет. Но, шалишь, эти «бабки» ему слишком дорого дались. И от самого придурка половины не осталось. Так он купил все, что когда-то проиграл, и еще машину в придачу. Теперь про автоматы и не вспоминает. Себя жалеть научился. А жене и теперь спасибо говорит. А твоя мать сколько раз вытаскивала меня из беды! Ты о том ничего не знаешь. А ведь было много раз! Я Кларе обязан и жизнью и именем. И не только мне помогла жена. Многих мужиков бабы из бед за уши вытаскивали. Мы не то доброе слово, спасибо забывали им сказать. Как будто они обязаны нас спасать и беречь, как сокровище. Ценить их по-настоящему начинаем, когда теряем навсегда. Вон наш экономист, всю жизнь свою жену гонял. Пил, бил. И вдруг жена умерла. Она все терпела молча. Ушла вмиг от сердечного приступа. Так он не просто ревел хуже бабы, землю на могиле грыз. Ночевал на кладбище. Но почему не ценил живую? Вместо того, чтоб носить на руках, таскал на кулаках. Зато потом на могиле чуть не свихнулся, просил прощенье у мертвой. Слишком поздно пришло к нему прозренье. А и только ли к нему? Именно бабы — наша опора в этой жизни. Мы сильны, пока беда в жопу жареным петухом не клюнет. Чуть прижмет, и бежим к бабам, посоветуй, подскажи, помоги! И выручают! Потому что любят нас. Но ведь чуть отлегло, мы становимся прежними. Уж какая там благодарность! Снова к бабьим носам примеряем кулаки! А большинство молчат. Не хотят сор из избы выносить, знают, у других не лучше. Вот так и живем! Кто кого сильнее обидит, круче облает. Нет бы о другом вспомнить, что держит нас вместе? И ты не познав любви, не имея семьи, туда же полез, в судьи! А кто ты, Алешка? Зеленый пацан! Всегда помни, судей много, а защитник на всех один. Он высоко, но видит каждого. Ни перед тобою, перед Ним единственным ответ держать будем. И кто знает, кто станет виноватее, осужденные или ты, судящий их.

— По-твоему, убивающие детей правы? — мрачно заметил Алешка.

— Я этого не сказал. И так не считаю. Но бабы, получившие сроки, уже наказаны перед людьми на земле. Как ответят перед Богом, это другой вопрос. Нам лучше не лезть. Я о другом, пойми меня верно: не бей лежачего. Не смей судить судимого. Это не по-человечески и не по-мужски. Не добавляй боль хворому, потому что ему и без тебя тяжко. Ведь и тебя видит Бог, помни о том, не греши больше тех, кто отбывает здесь наказание.

— Я никого не убивал, о чем это ты? — не понял Алешка.

— Случается, слово бьет больнее пули и убивает быстрее. Но нет ничего тяжелее презренья, ненависти. Я видел, как ты сегодня отнесся к тем несчастным бабам, беглянкам, каких поймали твои солдаты. Мне было стыдно за тебя, сынок!

— А что плохого я сделал? Не ударил, не толкнул.

— Ты обозвал. Обидел обоих баб. Ты не считаешь их за людей. Откуда знаешь, что ждет самого? Не обольют ли тебя грязью и презреньем из той же лужи? Не попадешь ли в положение худшее, чем они? Берегись такого виража судьбы, а она коварна!

— Вот уж не ожидал услышать от тебя такую отповедь. Но ты сам должен понять, я в зоне для того, чтоб везде и всюду соблюдались дисциплина и порядок. А ты чего хочешь?

— Я свое сказал. И ты понял. Выполняя обязанности, не перегибай палку, не переусердствуй там, где твои усилия излишни. И главное, не обижай невольниц больше, чем они получили. Не пытайся подменить собою Бога, чтоб не получить проклятье сверху. Живи человеком, как тебе дано. И знай, у всех от Господа есть своя мера наказания и прощения. А для тебя твоя служба — испытание. Неси ее не со злом, а по совести, как человек…

— Отец! Я очень уважаю тебя. Но, что касается моей работы, давай обойдись без поучений и навязываний своей морали. В угоду твоим принципам и взглядам ничего менять не стану. Ты мыслишь своими категориями и ко всем подходишь со своею меркой, не учитывая особенностей моей работы. Я с тобой не могу согласиться во всем безоговорочно. У меня здесь свои правила и они достаточно четкие. Требования, какие выполняю, жесткие и отступать от них не могу, потому что не имею права. На зоне невинных нет. А если есть, пусть этим занимается прокуратура. Это их обязанность, но не моя. Я выполняю распоряжения руководства. Сочувствовать, жалеть и миловать — не моя стихия. Я лишь исполнитель. И не грузи меня! У каждого из нас своя работа! — ответил Алешка жестко.