Эльмира Нетесова - Последний шанс

Светлана никогда не назначала встреч сама и, казалось, не скучала по Ивану. На свиданья не спешила, соглашалась вяло, будто нехотя.

— Может, ты кого-то другого любишь? — спросил ее парень.

— Пока нет, а что?

— Ну, а ко мне как относишься?

— Привыкла. Для меня ты друг, ершистый и смешной. Мы не всегда друг друга понимаем, но так и должно быть, иначе скучно.

— Выходит, я для тебя что-то вроде развлекашки?

— Развлекашку другом не считают, — осекла тут же.

— Ты когда-нибудь сможешь полюбить меня? — спросил неуверенно.

— Не торопись, — ответила тихо.

— Мы с тобою встречаемся второй год, а все как дети, за ручку. Ни огня, ни тепла нет. Или ты безразлична ко мне? А и нужен ли я? Скажи прямо!

— Вань, ведь я прихожу на свиданья, в этом весь мой ответ…

— Светлана! Почему за весь год ни разу сама не позвонила мне?

— Это неприлично. Нужно перестать себя уважать, чтобы первой звонить мужчине. Я не так воспитана. У нас это не принято.

— Светка, выходит, ты никогда не вспоминаешь обо мне? Кто вбил в твою голову столько условностей? Да отбрось ты комплексы, стань сама собой. Распахни душу навстречу нормальной жизни.

— А что? Я и так живу нормально. Правда родители не очень довольны, — проговорилась случайно.

— Тем, что со мною встречаешься? — догадался Иван.

— Да, именно так. Они хотят, чтобы мой избранник был из нашего общества. Меня никто не понимает. Поверишь, друзья семьи считают, что у меня дурной вкус, что не разбираюсь в людях, не дорожу своим происхожденьем и ставлю под удар имя и авторитет семьи.

— Ого! Круто!

— Теперь понимаешь, что слышу от своих, когда иду к тебе на свиданье? Мне всю душу наизнанку выворачивают, вроде хуже меня на целом свете нет никого. Если б ты знал, что терпеть приходится. А ты еще спрашиваешь, в чем-то сомневаешься, — всхлипнула в платочек.

Иван тогда обнял Светку, прижал к себе:

— А ты согласна стать моею женой? — спросил не задумываясь.

Она молча кивнула головой.

— Завтра я к вам приду просить твоей руки у родителей.

— Они не согласятся.

— Тогда поженимся без их согласия. Распишемся, заберу к себе…

— Нет, так нельзя, родители обидятся.

— А как быть? Что предлагаешь?

— Я их подготовлю. Попытаюсь убедить.

— Как долго это будет?

— Как получится. Без боя они не сдадутся! Нужно их обломать, а может, взять на испуг.

— Это как? — не понял Иван.

— Придумаю что-нибудь. Иначе не уговорю.

— Светланка, милая моя девочка! Очень постарайся. Я не могу жить без тебя! — просил девчонку, и та впервые не вырвалась из его объятий.

Иван целый месяц звонил Светлане, все спрашивал, удалось ли уговорить родителей? Те никак не соглашались и запрещали дочери даже думать о замужестве. Запретили видеться с Иваном и не пускали на свиданья. Даже телефон от нее прятали. И в конце месяца, потеряв терпение, Иван пришел к родителям Светланы без предупрежденья и согласия.

Этот разговор был самым трудным в жизни парня, ведь убеждать пришлось не только родителей, а и самого себя…

Зачем он это делал? Может, верил, что в процессе жизни все образуется и наладится…

Мать Светланы категорически отказалась говорить с Иваном. Ни о какой свадьбе не захотела слышать, сказав, что никогда не признает столь неравного и постыдного брака, откажется от дочери, не захочет видеть и даже на свою могилу запретит приходить.

И все же свадьба состоялась. Тесть поверил, согласился скрепя сердце, но теща осталась верна слову и на свадьбе не была. Она уехала отдыхать за границу, чтоб не присутствовать, как сказала сама, на чужом и постыдном веселье.

Она ни разу не навестила дочь, не глянула, как устроилась она у Ивана. Никогда не звонила и не звала к себе даже в гости. И только Михаил Петрович навещал молодых. Подолгу говорил с дочкой, закрывшись в зале, пока Иван готовил на стол. С зятем он не общался. Приносил полные сумки деликатесов, выкладывал их в холодильник и, наговорившись со Светкой, уезжал.

Даже через год после свадьбы Иван никак не решался привезти жену в деревню и познакомить с родителями. Те приехали сами. Долго пытались разговорить молчаливую невестку. Но ничего не получилось.

— Робкая иль глумная! Чего дичится? Ведь уже своя! Ты расшевели ее. Авось, свыкнемся, сдружимся. Може, к нам ее привезешь. Подкормим, а то вон какая худющая! Через нее телевизор смотреть можно и газету читать. Мы ее на сметане и пирогах за месяц в бабу превратим. А то смех сказать, заместо сисек прыщики, там, где у всех задница, у ей две фиги. Вовсе заморил девку голодухой, как тебе не совестно? — корил отец Ивана. Тот сгорал со стыда. Но ведь именно сам постоянно просил жену поесть. Та нехотя выпивала стакан молока и говорила: