Алексей Колышевский - МЖ. Роман-жизнь от первого лица

Я усадил Свету с малышкой за стол, сел сам. Сидел как на иголках, пока несли заказ. Мое волнение, естественно, заметили:

– Марк, ты что-то потерял?

– Нет. С чего ты взяла?

– Ты сам не свой. Бледный какой-то… Что случилось?

– Ты знаешь, я пару дней провел без правильных физических нагрузок и чувствую себя, как бы тебе сказать, не вполне в тонусе, что ли… Мне, пожалуй, надо пробежаться немного по берегу. Есть я все равно как-то не очень хочу… Я сбегаю туда-обратно, а вы тут без меня покушайте, а потом идите полежите на шезлонгах, не возражаешь?

– Возражаю. Посиди с нами.

– Хорошо. Но пробежаться мне все-таки придется.

– Я не против, что ты! Только после обеда.

– Угу.

Этот обед тянулся бесконечно долго. Дочка капризничала, Света шипела на нее. Я проглотил еду, не ощущая вкуса, за две-три минуты и сидел, в нетерпении ломая пальцы.

Вот так, сам того не ведая, близкий человек может вызвать неприязнь, перерастающую в ненависть. Вспышка, конечно, будет коротка, она погаснет, но ничто не проходит бесследно, и множество таких вспышек в конце концов превратятся в постоянно полыхающий факел.

От нечего делать я попросил у официанта карандаш и листок бумаги. За пару минут набросал стихи.

– Света, хочешь, я тебе почитаю стихи?

– Милый, дай я сперва накормлю эту хулиганку, потом мы ляжем под зонтиком, на пляже, и ты мне почитаешь, хорошо?

– Мммм…

– Нет, ну, правда, не обижайся.

– Дерьмо-вопрос.

– Фи.

– Не говори мне «фи».

– Хорошо, а ты не ругайся при ребенке.

– Ты гадкая ханжа, дорогая. Я все же пойду пробегусь, ладно? Вообще-то, какого хрена я должен спрашивать у тебя разрешения? Почему я должен зависеть от твоего эгоизма, тогда как у меня своего хватает?

– Все. Я молчу. Делай что хочешь, только не заводись.

– Хм… Я думаю, мы с тобой будем жить вместе очень долго. Знаешь, по какой причине?

– Скажи.

– Один из нас всегда останавливается первым. Это очень важно: первым остановиться, понимаешь? Правда, чаще всего это именно ты… Я начинаю скандал и не думаю о последствиях, все равно их не будет. Верно? Что ты так загадочно и мило улыбаешься? Прекрати, а то я перевозбужусь и напугаю всех своей фатальной эрекцией.

– Марк, ты несешь всякий бред, прекрати, пожалуйста. Иди на свою пробежку и возвращайся поскорей.

– Это ровно то, чего я хотел услышать от тебя с самого начала. Адьос!

– Адьос, мучачо.

Я спустился по ступеням на горячий пляжный песок. Держа кроссовки в руках, по раскаленным камням допрыгал до начала асфальта, переобулся. Включил плеер и, используя в качестве адреналинового допинга душевный вокал Кипелова, его балладу с последнего альбома «Реки времен», рванул на встречу с прошлым.

Через пару километров достиг Мартиналла. Въезд преграждали кованые ворота в викторианском стиле, который не очень то смотрелся на фоне естественной приокеанской красоты, но сами по себе ворота были весьма изящными. Рядом была калитка с кнопкой интеркома, но звонить в него мне не было нужды: прямо за калиткой прогуливался сторож в униформе, состоящей из пробкового шлема, шорт и белой рубахи с коротким рукавом и погончиками. Я жестом показал, что у меня есть к нему вопрос, и он медленно подошел, остановившись в метре от калитки. Внимательно посмотрел на меня. Спросил что-то по-португальски. Я предложил перейти на английский. Тот кивнул:

– Я могу вам помочь?

– Я хотел задать вам вопрос относительно одной девушки, своей давней знакомой, которая должна жить здесь. Она собиралась купить здесь дом несколько лет назад.

– У нас здесь сорок домов, и во многих из них живут красивые девушки. О ком конкретно хотел спросить сеньор?

– Я разыскиваю девушку по имени Клаудия. Высокую, темноволосую, очень красивую испанку.

Лицо охранника помрачнело и сделалось каким-то несчастным. Он посмотрел на меня со смешанным выражением испуга и любопытства. Затем на его лице вдруг появилось неожиданное и вроде бы неуместное в этой ситуации выражение сострадания, и он сказал:

– Эта девушка умерла.

Я почувствовал, как меня начинает подташнивать: верный знак скачка артериального давления. Схватился рукой за витые прутья калитки:

– Как умерла? Когда? Отчего?

– Я не уверен, что могу говорить об этом. Прошу понять меня правильно.

– Вот пятьдесят евро. Это поможет вашему красноречию. Прошу же вас, продолжайте!

– Спасибо, сеньор так добр… Эту девушку и ее маленького сына убили. Прямо здесь, в доме. Посреди белого дня. С тех пор у нас здесь вооруженная охрана, сеньор. Еле-еле удалось замять скандал, и хозяева заплатили кучу денег, чтобы избежать широкой огласки.