Алексей Колышевский - МЖ. Роман-жизнь от первого лица

И в конце письма стояла настоящая чернильная подпись, судя по всему, именно этого господина Иссэя, и номер телефона!

С совершенно обалдевшим видом я протянул Лере бумагу:

– Вот, читай. Ты все о своем, а тут что-то совсем уж неожиданное!

– Хм… Да, действительно… Сам посол пишет тебе… Что бы это могло значить?

– А! Ты знаешь, я понял! Это наверняка имеет отношение к моей последней работе. Ведь я специалист – закупщик алкогольной продукции, а люди сейчас помешались на японской кухне, напитках. Посол двигает родной японский алкоголь в российские массы и по этому поводу устраивает такой вот пафосный прием, а того не знает, что я-то к этой самой алкогольной теме никакого отношения давно уже не имею.

– И что ты будешь делать?

– А ты знаешь, я, пожалуй, пойду! Грех такое предложение пропустить. Когда еще попадешь на прием в японское посольство?! Тем более что и смокинг у меня есть, один раз только и надеванный. Ей-Богу, пойду!

– Иди, иди. А то там такого придурка-то еще не видели, так хоть поглядят. Будешь гвоздем программы.

– Спасибо тебе, милая. И я тебя тоже очень люблю!

– Да отвали ты!

– Да пошла ты сама, дура!

Мы еще немного поскандалили, а затем привыкшая к переделкам Лера спокойно ушла заниматься своими делами на кухню. Я еще немного повертел в руках письмо-приглашение, позвонил по указанному внизу телефону. Мужской голос поздоровался по-японски, а затем по-русски.

– Здравствуйте! Меня зовут Марк Вербицкий. Я…

– О! Господин Вербицкий-сан! Для меня огромная честь разговаривать с вами. Мы вас непременно ждем, и если вы согласны принять наше приглашение на торжественную церемонию, то вас доставит автомобиль посла! Прошу, прошу вас на нашу церемонию!

Мне от такого чрезмерного и непривычного проявления гостеприимства стало не по себе, но, подумав, что негоже оскорблять национальный японский характер, я согласился:

– Хорошо, я согласен.

– О! Вербицкий-сан! Завтра автомобиль посла заедет за вами в семнадцать часов вечера. Церемония начинается в восемнадцать, ждем, ждем вас, Вербицкий-сан!

Я еще раз поблагодарил столь любезного японца и подумал, что если в посольстве будет возможность до отвала наесться моих любимейших суши, то вовсе не обязательно сообщать, что я больше не работаю Байером, а наоборот, в очередной раз насладиться тем неоправданным изобилием, отпущенным этим баловням судьбы.

Назавтра, в назначенный час, я в блестящих лакированных туфлях, смокинге, пальто и шляпе прогуливался перед своим подъездом по небольшому свободному от снежной каши куску асфальта. В шестнадцать пятьдесят пять я увидел, как во двор въезжает черный представительский членовоз-«Mercedes» с зачехленным флажком, установленным на правом крыле. Этот лакированный спутник-всех-людей-доброй-воли остановился рядом со мной. Из машины вышел среднего роста шофер-японец со зверским лицом. Такое лицо, наверное, должно быть у гангстера-якудза в тот момент, когда он вспарывает кому-нибудь брюхо, но шофер осклабился (вроде как приветливо улыбнулся) и произнес с вопросительной интонацией:

– Вербицкий-сан?

– Yes. I'm a sun.

– Ok, mister Sun! Welcome aboard!

С этими словами брутальный шофер открыл мне заднюю левую дверцу и жестом пригласил садиться.

Я сел и, подумав, не стал передвигаться правее. Рассудив, что, очевидно, на этом месте ездит сам посол, а всяческие японские условности, о которых я был немного наслышан, могли запрещать кому бы то ни было занимать в автомобиле хозяйское место.

До Калашного переулка мы добрались ровно за час. Автомобиль заехал в ворота посольства Японии. Якудза открыл мне дверь и пригласил следовать за ним. На входе какой-то гибкий в черном костюме и узком галстуке человек, почтительно кланяясь, вежливо принял мои пальто и шляпу, открыл передо мной вторую дверь, и я оказался в очень красивом холле, с позолоченными стенами, зеркалами и узорным паркетом на полу. Вверх вела лестница. Как и полагается: широкая, мраморная, с ковровой дорожкой цвета красного вина посередине. Я взглянул на нее и остолбенел от увиденного. От первой и до последней ступени, по обе стороны лестницы, стояли японцы и японки, одетые в смокинги и вечерние платья. Дамы сверкали бриллиантами, мужчины отливали набриолиненными хайрами, и все они, как один, кланялись непонятно кому, однако глядя в мою сторону и широко улыбаясь. Я посмотрел назад, но никого там не обнаружил. Пожал плечами и хотел было затесаться в какой-нибудь уголок потемнее, но вдруг, словно угадав мое желание, от этой кланяющейся толпы отделился какой-то человечек, быстро-быстро подбежал ко мне и вежливо взял меня за локоть. По-русски, без акцента, сказал: