Лиззи Дорон - Почему ты не пришла до войны?

— Я привыкла и просто не могу уснуть без этого.

Когда врач захотел прописать ей снотворное, Елена ответила:

— Спасибо, как-нибудь обойдусь, у меня есть свой, сказочный рецепт.

Хотя бывали ночи, когда одних сказок не хватало. Елена просыпалась с криком, нарастающим и затихающим, как вой сирены. Вскакивала и металась по комнате, не находя себе места.

Я спрашивала, что случилось, а она лишь отвечала:

— Мне приснились ведьмы, черти, чудовища и злодеи, какие бывают только в сказках. Но иногда встречаются и в действительности.

Стараясь перебороть страх, она читала сказки до тех пор, пока снова не успокаивалась и не засыпала.

Один раз в год, на Пурим, Елена устраивала сказочное представление. Задолго до этого она шила своим книжным друзьям костюмы и вызывала их к жизни. Однажды она пробудила Спящую красавицу, в другой раз вернула гномам Белоснежку, в третий — короновала принцессу. Крайне редко во время пуримшпилей воскрешала она царицу Эсфирь и ни в коем случае — демона, дьявола или ведьму.

Костюмы, сшитые Еленой, славились по всей округе. Кроме множества ведьм, солдат, пиратов и клоунов, по кварталу бегали и дети в сказочных одеждах. Им наряды придумывала Елена.

Только на Пурим — единственный день в году — Елена пребывала в веселом настроении, словно лично победила злого Амана, желавшего истребить всех евреев. Она считала, что маскарадный костюм всегда раскрывает, кто добрый, а кто злой, и ничего не утаивает. Елена говорила, что весь год люди ходят переодетые и только на Пурим разоблачаются.

Елена любила рассказывать одну сказку, непохожую на те, что были в книге.

— Сказка из жизни, — говорила она и рассказывала ее не только вечером, но и днем, в любое время.

Вот эта история:

— Однажды мир оказался в опасности — между богами и титанами разразилась война. Титаны победили и решили изгнать богов. Один из богов — если не ошибаюсь, Пан — прыгнул в море, и его верхняя часть обратилась в козла, а нижняя — в рыбу. Потом, в последний момент, явился Зевс, верховный бог, начал метать в титанов молнии и победил их. А бога Пана наградил особым призом за перевоплощение, искусство импровизации и оригинальность.

Вот и вся история, действия в ней почти не было, к тому же Елена не помнила, что за приз получил Пан.

— Как жаль, — все твердила она, — прошло столько лет, что я уже ничего не помню.

Иногда, сидя на пляже, она просила детей поглядывать: может, где-то мелькнет козлиная голова или рыбий хвост, может, они увидят его след в волнах, среди зубчатых скал или на горизонте — там, где сливаются вода и небо.

— Если увидите, спросите, что же за приз он получил в конце сказки.

После смерти Елены я встретила в магазине ее подругу Фруму, которая время от времени навещала Елену, интересовалась, как у нее дела. Она подошла ко мне, чтобы принести соболезнования и поделиться «одним пустяком».

— Многие спрашивают меня, что за человек была Елена, они не знали и не понимали ее, она казалась им странной. И каждый раз я вспоминаю услышанную в детстве историю.

И вот что вспомнила Фрума:

— Между олимпийскими богами разразилась битва, бог Пан прыгнул в Нил и пережил чудесное превращение. Его верхняя часть обратилась в козла, а нижняя — в рыбу. Когда битва окончилась, Пан получил приз за свое гениальное спасение: Зевс отвел ему там самое почетное место. — Фрума подняла глаза к небу.

Продавец, который все это время, казалось, был занят лишь разгрузкой молочных продуктов, вдруг выпрямился и сказал:

— Простите, что вмешиваюсь, госпожа Фрума, но у меня такое чувство, нет, я просто уверен в том, что Зевс, или как бы там Его ни называли, наградит Елену тем же призом.

Все эти годы в списке любимых песен Елены на первом месте стояла одна: «У кого больше чести?» из мюзикла «Казаблан».

— Чтобы сохранить свою честь, нам с Казабланом пришлось здорово поработать, причем не только на словах.

И действительно, бедность, от которой Елена страдала на протяжении многих лет, нанесла ее гордости сокрушительный удар, ей было очень стыдно.

Честолюбие и стыд заставляли Елену делать все возможное, чтобы скрыть свою нищету.

Однако, несмотря ни на какие старания, соседи знали, что своих редких гостей Елена угощает кофе и сырным пирогом без сыра или яблочным без яблок. Поговаривали, что разбитую посуду она, как мозаику, склеивает по мелким кусочкам, а выцветшие вазы подкрашивает.

— Это вопрос не денег, а принципа, из старого делать новое, из разбитого целое, — отвечала Елена, и на мгновение стыд сменялся гордостью. В нашем доме ящики превращались в комоды, а любой старый стул, кран, плита или кресло, разваливавшиеся под тяжестью лет, оживали при помощи плоскогубцев, молотка, пилы и клея. Облупившиеся стены Елена покрасила в светлые тона, разрисовала лестницу, а картины на стенах оживляла гуашью. Она перекрашивала красную рубашку в черную, белую блузку — в голубую, а любая старая простыня могла стать новым платьем.