Артур Болен - Лиззи

Где-то к началу нулевых я был уже богат. Мне удалось наладить кое-какие связи с Прибалтикой, остались дружбаны из спорта, которые хорошо сидели на цветных металлах в России, супруга-израильтянка свела вовремя с нужными людьми и – дела круто пошли в гору. В 90-х еще можно было грести деньги как фантики, если вы понимаете, о чем я говорю. Ну, конечно, при этом голова на плечах должна быть покрепче, чем бицепсы, а о нервах лучше и вовсе забыть.

Я всегда помнил фразу Фицжеральда: «Богатые люди не такие, как мы с вами», и был сильно удивлен, что не обнаружил в себе никаких перемен, нарисовав шестой нолик в банковских реквизитах. Наверное, так же чувствует себя альпинист, который залез на вершину неприступной горы и увидел там свалку бытовых отходов. Вообще-то деньги мне не нужны. Я не совсем понимаю, что с ними делать. Просто я в ту пору жил среди людей, которые стали внезапно богатеть и бросился за ними в погоню. Поскольку в прошлом я был спортсменом, азарт захватил меня, а самолюбие просто взбесилось. Я должен быть первым и – точка. Второй – уже неудачник. Ниже смотреть я себе запретил. Так мы и бежали наперегонки. Если кто-то покупал новую машину – другие покупали дороже. Если дом с колоннами, то и все дом с колоннами, а то и с бассейном. Зачем нам это было надо? Лично мне надо было, чтобы Серега скрипел зубами от зависти. Серега – это мой друг по спорту. Мы с ним еще на татами соперничали. То он меня, то я его. Он первый среди нас купил дом в Испании. Я уже присматривал что-нибудь по соседству, как Серегу убили. Как-то очень буднично убили, словно все к тому шло. Серым осенним вечером Серега вышел из парадной дома, что на Таврической, чтобы отправиться в баню, которую он обожал с детства. К нему подошел человек в черной куртке и отправил к праотцам двумя выстрелами в лицо. Я как будто споткнулся на стометровке. Тело Сереги лежало в гробу, утопая в венках, а я как раз накануне собирался показать ему новеньки Харлей, который прибыл из США. Помню весь день у меня в голове издевательски звучала песенка из мультика: «не думал не гадал он, никак не ожидал он, такого вот конца». Жена сказала вечером за ужином, что Серега сам виноват был, ходил без охраны, вот и поплатился. Такая вот эпитафия на могиле: «Он ходил без охраны».

Что бы не впасть в депрессию, я купил себе дом в Репино. Унитаз, правда, у меня был не золотой, как пишут в фельетонах. Все-таки вкус у меня был. Был и здравый смысл. Когда пришел черед рисовать седьмой нолик в банке, сразу три моих товарища отчалили в гробах из красного дерева в мир иной. Один ушел, как викинг, отстреливаясь от собственной охраны в питерских дворах до последнего патрона; другой был замучен в собственном доме на Кипре; а третий умирал страшно и мучительно в собственной постели: ходили слухи, что комитетские напоили его чаем с какой-то дрянью от болезни спинного мозга. Я успел увидеть его еще живым. Хотел услышать его последние слова. Ведь не даром говорят, что они самые важные в жизни человека. Так вот, этот не сказал ничего. Он просто смотрел на меня широко раскрытыми от боли глазами. И я понял, что сказать ему было нечего. Как и мне ему.

В предельно короткие сроки я закрыл свои дела. Пусть и с большими потерями, включая разъяренную супругу, которая ушла, захватив с собой все, что могла унести, с прощальным напутствием: «Ну и черт с тобой, малохольный! Смысл жизни ищи без меня!» Зато живой и на свободе.

Как в детской присказке говорится: «Куда пойти, куда податься? Кого найти, кому отдаться?». Я не меланхолик, к депрессиям не склонен. Просто обладая некоторой наблюдательностью, я заметил, что человек в России в среднем доживает лет до семидесяти. Редко до восьмидесяти. За восьмым десятком человек просыпается и думает: «ни фига себе! Я жив. Пожалуй, обойдусь сегодня без слабительного. Лучше попробую сделать клизму, если доползу до унитаза». Мне было сорок. Значит, я мог рассчитывать в лучшем случае на тридцать лет более-менее полноценного существования, когда восход солнца еще что-то обещает, а на закате хочется позвонить другу и спросить: «слушай, а ты помнишь такую белобрысенькую в нашем пионерском лагере, с толстыми титьками? Я бы ей вдул сейчас!». Тридцать лет – это пустяк! Попробуйте сосчитать до тридцати, и вы поймете, о чем я. Земля тридцать раз обернется вокруг солнца, а вы даже не заметите этого. А если заметите – легче не станет. Я всегда завидовал пигмеям в джунглях, ведь они не знают сколько им лет, а следовательно, не ведают, когда приходит срок отправляться в мир теней.