Джон Грин - В поисках Аляски

Аляска, наверно, услышала, как я шарахнул по телефону, — когда я отвернулся, она выглянула из комнаты, но ничего не сказала. Я также молча пересек участок между общагами, потом футбольное поле, пошел через лес, избивая по ходу кусты, пока не дошел до речушки, спустившись под мост. Опустил задницу на камень, а ноги поставил в темный ил на дне русла и принялся бросать камешки в мелкую чистую воду. Они плюхались с гулким звуком, который я, впрочем, едва слышал из-за журчания спешащей на юг речки. Сквозь листья и сосновые иголки сочился свет, а земля рябела тенями.

Я думал о единственном в доме месте, по которому скучал: об отцовском кабинете со встроенными полками от пола до потолка, забитыми толстенными биографиями, и о черном кожаном кресле, на котором было неудобно сидеть — ровно настолько, чтобы не засыпать во время чтения. Глупо было так расстраиваться из-за этого. Я их кинул, а казалось, что наоборот. Я явно тосковал по дому.

Бросив взгляд в сторону моста, я увидел, что в Норе-курильне на голубом стуле сидит Аляска, и, хотя я изначально думал, что мне хочется побыть одному, я с ней поздоровался. Она не обернулась, и я заорал:

— Аляска!

Она подошла ко мне.

— Я тебя искала, — сказала она, сев рядом на камень.

— Привет.

— Мне очень жаль, Толстячок, — сказала она, обнимая меня, и положила мне голову на плечо. Я подумал, что она даже не знает, что произошло, но все равно, это прозвучало так искренне.

— Что мне делать?

— Отпразднуешь День благодарения тут, со мной, дурачок.

— А ты почему домой не едешь? — поинтересовался я.

— Я привидений боюсь, Толстячок. А дома их полно.

ПОСЛЕ ТОГО, КАК ВСЕ РАЗЪЕХАЛИСЬ; после того, как приехала Полковникова мама на помятом «хетчбэке» и он забросил на заднее сиденье свой огромный рюкзак; после того, как он сказал: «Я особо прощаться не люблю. Через неделю увидимся. Не делай ничего такого, чего я бы не сделал»; после того, как за Ларой приехал зеленый лимузин — ее папа был единственным врачом в каком-то маленьком городке на юге Алабамы; после того, как мы с Аляской с выносящим мозг ветерком и без тормозов домчали до аэропорта Такуми; после того, как в кампусе воцарилась жутковатая тишина, перестали хлопать двери, смолкла музыка, смех и крики… После всего этого мы пошли на футбольное поле, и Аляска повела меня к его краю, где начинается лес, точно так же, как меня вели купать в озере. Луна стояла полная, и Аляска отбрасывала тень, по которой было видно, как талия переходит в бедро, а через некоторое время она остановилась и сказала: «Копай».

Я переспрашиваю: «Копай?», и она подтверждает: «Копай», повторив это несколько раз. Я опустился на колени у края леса и принялся разрывать мягкую черную землю, вскоре наткнулся на стекло, стал окапывать вокруг и извлек бутылку розового вина — оно называлось «Земляничный холм», наверное потому, что могло бы быть на вкус как земляника, если б не было похоже на уксус с капелькой кленового сиропа.

— У меня есть поддельные документы, — рассказала Аляска, — но паршивые. Так что, когда я иду в винную лавку, я беру сразу десять бутылок такого и водки для Полковника. Когда купить наконец получается, я, считай, запаслась на семестр. Я отдаю Полковнику водку, а свое хороню в землю.

— Да ты пират.

— Йо-хо-хо, и бутылка рома. Так и есть. Хотя расход вина в этом семестре слегка увеличился, так что завтра придется ехать. Это последняя бутылка. — Она отвинтила крышку — пробки в такой бутылке предусмотрено не было, — отпила глоток и передала мне. — Насчет Орла сегодня не беспокойся. Он сидит и радуется, что почти все разъехались. Подрочить, наверное, первая возможность за месяц выдалась.

Я держал бутылку за горлышко — я все же волновался, но мне хотелось ей доверять, и я решил доверять. Я отпил небольшой глоточек и, как только я его проглотил, сразу же ощутил, как мое тело отторгает этот жгучий сироп. Он попытался подняться вверх по пищеводу, но я принялся усиленно глотать, и вот, да, я это сделал. Я пью в кампусе.

Мы валялись в высокой траве между лесом и футбольным полем, передавая друг другу бутылку и поднимая головы, чтобы сделать глоток этого вызывающего омерзение вина. Согласно обещаниям в списке, Аляска принесла роман Воннегута «Колыбель для кошки» и принялась читать мне вслух, ее тихий голос сливался с кваканьем лягушек и стрекотом кузнечиков, прыгавших вокруг нас. Я слушал не столько слова, сколько мелодию ее голоса. Я сразу понял, что она его раньше уже много раз читала, ее голос звучал уверенно, она не делала ошибок, я слышал, что она улыбается, и даже подумал, что, если бы мне всегда читала Аляска Янг, я бы больше любил романы. Через некоторое время она отложила книгу, я ощущал тепло — не опьянение. Между нами лежала бутылка, я касался ее, она касалась ее, но мы не касались друг друга. А потом она положила руку мне на ногу.