Дмитрий Липскеров - Родичи

— Вот, — сказал Иван Семенович, скосившись на руку, зафиксированную буквой Г. — Заживает рука! А вы как? Вижу, что молодцом!..

Здесь Бойко откровенно врал, найдя Никифора Боткина в состоянии ужасном. Скошенные глаза, наполненные безумием, скривленные бледные губы и торчащий из-под повязки толстый рыжий волос.

— Слабенький он еще, — вмешалась девушка. — Часто сознание теряет. Но врачи говорят, что все в порядке будет.

— Вот и чудесно, — улыбнулся Бойко, заметив, что губы девушки влажные, впрочем, как и глаза. — Я всего на минуточку, врачи более не позволяют!..

Никифор собрался с силами, свел глаза к переносице и произнес:

— Убить!!!

— Вот видите, — развела руками Катя. — Пока мозги еще путаются.

— Все будет хорошо! — уверил генерал-майор и уже толкнул спиной дверь, как увидел в кармане висящего на стуле пиджака краешек какой-то книжицы, показавшейся ему знакомой.

«Это же Палладий Роговский из Бологого», — вспомнил Иван Семенович и попросил книжицу на время.

— Конечно, конечно, — согласилась Катерина радушно. — Ему не скоро еще читать!

Она достала Роговского из кармана пиджака и протянула Бойко.

— Спасибо, — поблагодарил Иван Семенович, кивнул головой Никифору и вышел, плотно затворив за собою дверь.

Через несколько минут Катерина заметила вздымающееся одеяло и, вздохнув, наклонилась к животу Никифора. Вытаращив правый глаз, Боткин нащупал похудевшими пальцами эмалированное судно возле кровати, вознес его и опустил что было силы на голову девушки.

Катерина крякнула и, выронив измученную добычу, потеряла сознание.

Судно звучно покатилось по полу, Никифор удовлетворенно проследил за ним и потерял сознание вслед за медсестрой с удовольствием…

Раздался взрывающий грудь аккорд, и студент Михайлов, господин А., крутанувшись вокруг собственной оси, прыгнул. Да как прыгнул!!! Как будто не человечьи ноги, а два расправленных крыла вознесли танцора чуть ли не к самому потолку, отчего у балетной старухи клацнули вставные челюсти.

Во время прыжка студент Михайлов исхитрился дважды поменять положение ног и рук, при приземлении сделал немыслимое движение головой, так что всем присутствующим показалось, что голова с чудесными белыми волосами сделала круг по часовой стрелке…

Здесь концертмейстер перешел на пьяно, и молодой человек превратился в грациозную птицу, то вспархивающую, то опускающуюся на землю в томливом поиске любовной пары. Казалось, его позвоночник мог гнуться в разные стороны резиной, шаг начинался чуть ли не из шпагата, шея вытягивалась, словно лебединая, глаза были столь бесстрастны, а их взор столь глубоко устремлен вовнутрь, в самую душу свою, что не оставалось сомнения — танцует гений.

В глазах Ахметзянова дрожали слезы. Он сам забыл обо всем на свете и просто наслаждался великим искусством. Слез прибыло, когда патологоанатом вспомнил мать, выпрыгнувшую со сцены в кулису на смерть. Когда же импресарио увидел слезный блеск в глазах присутствующих, все переполнилось в нем самом и полилось соленым морем на татарские скулы…

Истинным коварством обладал концертмейстер. С пьяно он перебросился на бешеное форте, заставляя универсальное тело студента Михайлова вращаться, словно волчок, как будто он не балерун был вовсе, а фигурист какой-то!..

Вскрикивал Карлович, а Лидочка сидела, вдруг согнувшись, уложив старенькую голову на ладошку, забыв о своей вечно прямой спине, и капала по-старчески мелко в тетрадь, растворяя чернильную вязь.

Неожиданно студент Михайлов остановился и, не поклонившись, отошел к окну, откуда стал разглядывать Малый театр.

Еще с минуту барабанил по клавишам концертмейстер, пока не уразумел, что все кончилось. Его пальцы вдруг ослабели, он почувствовал жуткую боль в плечах и решил уходить на пенсию к старому Новому году…

После финального аккорда еще шестьдесят секунд стояла гробовая тишина, завершившаяся сползанием Лидочки со стула и тихим ударом легкого тела об пол. Если бы не сам студент Михайлов, обернувшийся на звук, никто бы и не заметил, что народная артистка Лидочка лежит бездыханная на полу.

А тут все разом встрепенулись.

Карлович протяжно закричал: «Лидоч-ка-а-а!!!» Ахметзянов побежал к столу комиссии, заявляя, что он врач, чтоб никто тело не трогал!..

В аудиторию проникли показывающиеся и показавшиеся, с любопытством взирая на происходящее и громко шепчась.

— Прочь все! — закричал Карлович, махая полными руками. — Прочь, бездари!!!