О'Санчес - Я люблю время

– Я это! Лихой и грозный! Что же вы двери не закрываете, мистеры хорошие? Ого, вот это тус прогудел! Вы дрались тут ночью, что ли??? Фил, вы по какому такому праву тут зажигаете без меня? Ну, и чего тут?…

– Чего, чего… Ничего. Я здесь сам как десять минут. Проходи прямо в обуви, Света разрешила. Помоги раму вправить. Ну-ка, толкнули! Тебе она тоже позвонила?

– Угу. Вся как зомби, заикалась, но хихикала. Сказала, что ты уже в дороге, но и меня зачем-то позвала. Очень боится, говорит… Свет, ты где?

– Чайник поставила и кофе мелю! Я здесь, на кухне.

– Не отвлекай ее, пусть хлопочет, это успокаивает. А ее кофемолочка, похоже, на авиационном двигателе. О как воет!

– Да я и не отвлекаю. Погоди, я подойду спрошу, а то не услышит… Свет, где твой благоверный инструменты хранит?

– Что!?…

– Молотки, гвозди, пассатижи, отвертки, отмычки…

– А! Сейчас… Вот ящик. Разберетесь?… А что вы хотите?

– Мало-мал отремонтируем возможное. Иди, иди, мели, вари, справимся.

– Ну, что скажешь? – Стекла хрустели под ногами, рама никак не хотела стать на место, но помочь ей заклинанием Филарет не решался, и Вил тоже.

– Что… Стекла убрать, новые вставить, рамы перекрасить, мусор подмести – и флэток будет как был. В сущности, не такой уж разор. Разве что посудного стекла набито много и тряпья рваного навалом. Похоже на колонию хиппи после нападения панков.

– Ну что ты мне дурака изображаешь? – Фил зацепил пальцем осколок стекла, торчащий в раме, зафыркал, оставил раму в покое и всем корпусом развернулся к Велимиру, держа кровоточащий палец на весу. Он даже рявкнул, но вполголоса, чтобы не привлечь Светиного внимания. – Ты мне Ваньку тут не строй. Есть соображения – скажи, сам-то я в растерянности. Смотри – никаких ведь следов, ни птичьих, ни человечьих. На взлом никак не похоже. Но не ментов же звать? Или все же вызвать? Как сам-то считаешь?

– Да, только их и не хватало нам для комфортного бытия. Зачем грязь облизываешь? Вот пластырь: на, заклей.

– Пустяки, уже все.

– Извини, что перебил, но… И почему мы их так боимся, ментов этих?

– Мы их не боимся, но они будут отвлекать и досаждать нам ненужными хлопотами. Повестки, перекрестные допросы со «слоником», очные ставки, объяснительные, телеги на работу. А тебя еще и в вытрезвитель упекут, несмотря на полное отсутствие выхлопа. За один только внешний вид. Оно нам надо? Дело за нас кто будет делать?

Велимир поджал узкие губы и укоризненно покачал головой:

– Совесть, видимо, у нас не чиста, если от родной милиции прячемся. А что ты на меня сразу буром? Мне, знаешь, тоже как-то странно. Стоило нам заняться этим делом – сразу же фигня в полный рост повалила: труп, цыгане, непонятный налет…

– Труп уже был до…

– А узнали после, когда согласились. Не знаю, я в непонятках. Надо вместе усиленно думать. Или отказаться от дела, а заодно и от бабок, что нам Игоряныч намерял.

– Отказаться – не вопрос, да посул уж больно велик, не каждый день такие морковки обещают нашему брату.

– Ха! Как раз обещают-то, может, и почаще, чем каждый день, а отвечать за базар – нет никого. Дай молоток, инвалид, мне отсюда удобнее шарахнуть.

– Слушай, Вил… Нет, Света! Не надо никуда нести, мы сами придем! Да, туда, на кухню придем, куда еще, не здесь же среди разора сидеть… Сейчас уже идем, вторую раму вставим. «За базар отвечает», «Ходит в непонятках», «ставит на бабки» всяческая мелкотравчатая срамота, или тупая шпонка четырнадцати лет, насосавшая из телевизора блатной романтики ублюдков, гопников и шнырей, а ты взрослый человек, зачем тебе эти скудоумные словеса? Это ведь «очень пошло», как любит наша Светлана Сергеевна повторять в твой адрес.

– Ну, а чо? Все так говорят.

– Нет, не все. Я подобного говна в своем словарном запасе не держу.

– А очень многие употребляют. И наш Игоряныч так говорит.

– Именно. Это по нему издалека видно. Так нет у тебя идей?

– Есть. – Вил вытянул шею и понизил голос. – Думаю, это связано и с нашим делом, и – только не смейся – со Светой. Да, да с ней.

Фил опять замер, грозно глянул из-под насупленных бровей… и задумчиво полез рукой за голову – тереть ухо, шею и затылок…

– Да, Света! Идем уже!… А я не смеюсь, Вил, я сам отчего-то сходным образом думаю. Пойдем, дерябнем по чашечке.

– Садитесь, мальчики, сюда и сюда. А я вот здесь, возле плиты, мне тут удобнее. – Света не успела присесть, как опять заметалась по крохотной кухне, касаясь то рукой, то бедром Фила, сидевшего спиной к плите. Велимиру оставалось только вздыхать завистливо. – Ой, только у меня и нет ничего к чаю… Вот трюфели и немножко печенья. Ну, что, как твоя диарея?