О'Санчес - Я люблю время

Филарет подпер могучими ладонями обширный свой подбородок, подумал пару секунд и захохотал, доказывая, что врубился.

– Что-нибудь еще желаете?

– Еще одну такую же. Вот такую, вот. А то мой друг утверждает, что подружки по ней скучают…

– Салатика мясного не желаете? На закусочку? Или горячего?

– Вил, мы желаем салатика?… Желаем. На – закусочку, но под – водочку! – И Филарет опять, словно Мефистофель, засмеялся оперным басом. – Никаких графинов, мне нравится наблюдать за акцизными лентами, за их поведением во время открутки… откручивания… Пусть будут, говоря по-русски. Из горяченького еще два мяса по-французски, зелени побольше.

Принесли третью, прямо в бутылке с акцизной лентой, и одновременно горячее.

Филарет сам отвинтил пробку, щедро плеснул в одну рюмку, вровень с нею в другую – обе мгновенно запотели. Велимир, хоть и на пьяном глазу, готов был поклясться, что бутылка, которая и ранее была не вполне теплой, из холодильника все-таки, за те секунды, что побыла в ладони у Филарета – потеряла в температуре градусов десять-пятнадцать, а алкогольных градусов… по крайней мере не утратила.

– Привет подружкам! Х-х-о.

– Ха-ха-ха!… Нет, Вил, за тобой записывать надо… Надо же – привет по… Опа!… Изрядно! Глянь на нее! – Филарет вытаращился на Свету, которая уже управилась с пудрой и носиком и осторожно усаживалась на свое место, причмокнул непослушными губами, даже попытался зааплодировать. Типа, от восторга… Но вроде как бы и от растерянности, так показалось Велимиру. Или показалось ему так?…

– Светик, ты спортсменка и просто красавица! Как там… «И выйду из вод я, царица нагая…»

– Не морская, а нагая. Нет, наоборот, морская: «И выйду из вод я царица морская… нагая… Не прячась от сонных планет…» О как! Браво, Света!

– Точно. Морская. Ты самая что ни на есть Афродита, Света…

– Еще раз браво!А мы тут с Филом уже успели забыть, как выглядит совершенство тела и мэйкапа. Круто-крутиссимо!… Это очень, очень… а, вспомнил: вау!

Светка действительно смотрелась хорошо, и даже выпитое не успело унизить красоту ее прелестного, довольного похвалами личика, но Вил, который тоже опешил не хуже Фили, был ошарашен отнюдь не ее великолепием, а тем, что морок, «маячок» с ее груди исчез бесследно.

Хмель беззаботно плескался в гудящей голове, подбивал Велимира флиртовать, острить, «добавлять» и драться, но не мешал ему размышлять об увиденном.

Как так могло выйти? Он ничего такого не делал, никаких приказов в пространство не произносил, и мысленно не отдавал, заклинаний не творил и с магическими артефактами не забавлялся. Если это Фил-Филарет содеял, то почему выглядел удивленным? Уж не для того ли, чтобы отвести Велимиру глаза и спихнуть авторство этого чуда на кого-нибудь неизвестного? Но тоже не сходится: даже если он подозревает в Велимире больше, чем простого парня, брокера-коллегу, то на кой шут ему перед ним удивляться? Если он знает, что Велимир тут ни при чем? Нелогично, совсем нелогично.

– Вил, что с тобой, друже? Над чем кручинишься?

– Ни над чем. Я перевариваю.

– Тогда надо пить дальше, ибо наукой доказано, что алкоголь, употребляемый в умеренных дозах, способствует лучшему выделению желудочных соков, которые св… в свс… в свою очередь способствуют лучшему пищеварению.

– Кто бы возражал. Светик, придержи рюмочку за бока, чтобы не украли… Ты чего, Свет?

Света разинула рот и громко заплакала – и получилось бы довольно некрасиво для посторонних зрителей, будь они в кафе, но пусто в нем было, даже официантки внезапно исчезли с горизонта, а Филарет и Велимир, до краев джентльмены в эту нетрезвую драматическую минуту, отреагировали на самые слезы, но не на то, как они сказались на женской красоте.

– Что с тобой, дорогуша, тебе плохо? Или больно? Что случилось?

– Мне хорошо. Мне так хорошо, что жить не хочется-а-а! За что? Что я ему сделала?… Я ему все: и после работы, и подарки помогала выбирать… его детям и его жене, туфли за нее меряла, как идиотка. И хоть бы… Я его так… А он… – Света вцепилась в платок, что ей протянул Фил, повозила возле правого глаза, под левым – тушь держалась превосходно, но слезы все же оказались сильнее.

– Да ты заранее-то не расстраивайся. Мы с Филей быстренько вжик – и найдем док'Умент, и все вернется на круги своя. Скажи, Фил?

– Нет! Ничего не вжик! Причем тут Фил? Ты ничего не понимаешь: он с этой сучкой теперь любовь крутит… Пардон за грубое слово. Змея Илонка, ах, какая гадюка оказалась! Ведь это я ее, можно сказать, привела, на работу устроила. А она…