Эдуард Лимонов - Русское психо

Вы ещё говорили, что партия при Сталине была военно-монашеским орденом. Тоже гениальное наблюдение. Чтобы быть аристократом, необязательно происходить из аристократической семьи, это пережиток. Нужно иметь внутреннее превосходство, быть одержимым идеей, а не инстинктами и привычками обывателя. Вот за этим, по-моему, будущее. У НБП есть одна сильнейшая сторона, природно сильнейшая, космически — у вас есть чистое представление об аристократизме. Поэтому вы со Сталиным и с Гитлером, и с Че Геварой. К 20 веку аристократия перестала быть понятием генетическим или имущественным, она сгнила. Сильные маргинальные личности стали силой воли создавать новые аристократии, стоящие на новых революционных позициях. От аристократа требовалось не танцевать менуэт, а владеть сложнейшей концепцией и оживлять её. («Оживлять», — Пшеничников тут имел в виду, что в соответствии с концепцией—идеологией — создать организацию — партию, движение, из живых людей. Ну как я создал НБП. Э.Л.). Новые аристократии, в частности, германская и советская, сшиблись насмерть, так, что всему миру досталось. Обе амбициозные и сильные, способные создать супер-империю. У настоящей аристократии нечеловеческая сила, потому что она живёт с террором, она его не боится. Как самурай, она постоянно готова к смерти, своей и чужой, ради аристократической идеи. Она безумно смела. Вот в чём секрет. Весь мир, живущий на демократических принципах, т.е. на принципах нарушения касты, испугался и свалил, вначале фашистскую, а потом, еле-еле, коммунистическую аристократию СССР. Но русские ещё долго подспудно понимали, в чем секрет силы. Аристократия — сила, лишённая страхов и сомнений, без предрассудков, без табу, без царя в голове, без Бога и без Дьявола. Её нельзя уговорить, усовестить, а тем более запугать. Опасно запугивать безбашенного идеалиста, который считает террор и убийства нормальным общественным отправлением. У него на запугивания — прямо противоположная реакция — борьба до последней капли крови. Ни один же демократический народ на это не способен. Страшно. И ещё непонятны мотивы аристократии (помните, рассказ Ваш «The night supper», про монстра с непонятными мотивами, и про ужас?), кровавые жертвы ради абстрактных идей, смех над демократическими принципами, а с другой стороны — достоевщина, смешная и невозможная для американцев, и германские философские лабиринты, бесконечная структурная шизофрения, абстракции.

Оба народа непонятны и нелепы для Америки. Ницше и Достоевский. Гитлер и Сталин. Но и Америке повезло, ох, как повезло! Демократия никогда бы не победила сейчас на планете, если бы у США всё так идеально не сложилось. Гомогенная страна, однокастовая, одноуровневая (Пшеничников имеет в виду, что в Америке изначально отсутствовала аристократия. Все оказались лишь гражданами. Э.Л.), она сразу нашла струю, направила энергию своих безродных граждан в нужное русло — в русло обогащения. Это сплотило их и создало прецедент действительной демократии, государственности снизу. Даже Европа — это совсем не демократия. /…/

Восток говорит, что Кали-юга заканчивается катастрофой, Апокалипсисом. Из прежней расы выходит новая раса, кастовая, изначально аристократическая, шестая. Начинается САТЬЯ-ЮГА — век аристократии. Русские — наиболее развитые среди арийцев, они просто из благих побуждений на век опередили события. Попытались и немцы. Мы просто вундеркинды (wunderkinder), мы репетировали Золотой век за век до его начала. А ещё Кали-юга, плебс пока что тащится, весь плебс от работяг до профессора. Остались годы, месяцы до новой эпохи. НБП — тоже прекрасная гостья из будущего. И из Высокой истории в наш Гнилой мир. Вообще, браво, Эдуард Вениаминович, НБП — лучшее Ваше произведение, шедевр!»

В письме Пшеничникова есть смутные предчувствия образования нового народа. Я написал, уже находясь в тюрьме, книгу: «Другая Россия», её главы печатались в газете «Лимонка» с 173 по 195 номер. Возможно, какие-то из этих глав Пшеничников читал и отрефлектировал на написанное мной. Но я не писал впрямую о новом народе. «Другая Россия» (подзаголовок её «Очертания будущего») на самом деле уничтожающий разгром русской семьи, русского образования, русской культуры, идеологии сиамских близнецов социализма/капитализма. Мною сделана заявка на необходимость новой цивилизации. Пшеничников, размышляя в Анжеро-Судженске и в стране хантов, почувствовал, что уже «имеются несколько новых более острых мышлений», что «появились люди с новым мышлением» /…/ и «они хотели бы создать свою культуру, свою среду, в которой им было бы хорошо, и в которой действовали бы близкие им порядки». Вадим понял, что «идея народа» уже есть. Остаётся её только реализовать. (Создана на самом деле уже и культура — семь с лишним лет выходит газета «Лимонка», и вокруг неё выросла целая культура!)